Поздно! Уже некогда искать этих партнеров, промедления он не вынесет, да и какого черта делиться с кем-либо тем, на что ушла вся его земная жизнь? Ключи принадлежат ему, и только ему! Он тяжело привстал.
В тишине протяжно и визгливо крикнула чайка – в последнее время их во множестве развелось на острове.
Пошел обратно, глядя на освещенные прямоугольники окон дома.
Сегодня ему надлежало как следует выспаться. Перед главным днем его жизни.
Небольшой двухмоторный самолет уже третий час висел в кристальном, пронизанном тропическим солнцем пространстве над океанской бескрайней синью, стыло скованной штилем, и Мертону Брауну, сидевшему за штурвалом, казалось, будто самолет уперся в некую невидимую преграду и теперь замер в напрасной попытке ее преодоления, стрекоча вхолостую лопастями своих упрямых винтов.
Он купил этот самолетик два года назад, после того, как, отслужив четверть века в иммиграционной службе Штатов и выйдя на пенсию, решил переехать из Нью-Йорка, утомленный его грязью, промозглыми зимами, круглосуточной деловой суетой, сюда, на благодатные Гавайи, где ранее частенько проводил ежегодный отпуск с покойной женой.
Пенсионное благостное существование не тяготило его. Небольшой домик с садом, бассейн, наконец, этот маленький самолетик требовали ежедневного ухода и присмотра; кроме того, он увлекся рыбалкой, полетами к дальним, затерянным в океане островкам – и все это заполнило его жизнь, не оставляя в ней места ни чувству скуки, ни одиночеству, тем более редкий месяц не обходился без того, чтобы его не посещали приезжавшие погостить многочисленные друзья и родственники.
Он покосился на сидевшего рядом с ним Алекса, то бишь Александра, гостя из России, – тот сосредоточенно выковыривал перочинным ножом шпильку из тесного для его запястья браслета новых часов, пытаясь, видимо, отрегулировать подходящую длину.
Они познакомились в Москве год назад, при обстоятельствах довольно печальных: у зазевавшегося на Красной площади Мертона воришка вытащил бумажник со всеми наличными, кредитками, документами, и турист из США, респектабельный мистер Браун, сразу же оказался никем, и ничем в незнакомой стране, куда он, старый дурак, руководимый идиотской привычкой ежегодного странствия за океан, поперся, преодолев половину земного шара. Тем более ничего особенного в этой Москве, похожей по нравам и укладу жизни на безумный Нью-Йорк, он не обнаружил. Пятилетний внук, прилетевший к нему в гости со старшим сыном, оказался прав, когда, услышав о намеченном путешествии, заявил: мол, и зачем тебе, дед, эта Москва?
