– А у меня все та же дорога! Никуда от нее, как нищий от сумы. Эх, чтоб по боку все контактные сети – столбы, подвески, провода… Вместо этого над путями – всего тоненький невидимый пучок электромагнитной энергии. Из него энергия прямо в электровоз – и мчись! И экономно, и в военном отношении порядок! – Сергей весело подмигнул, подтолкнул шлем на затылок – светлая челка высыпалась на лоб.
– Чего ж так, Нестеров? – отозвался сержант Долгов, придавливая каблуком окурок. – Тогда уж без пучка, а прямо конденсировать энергию из атмосферы.
– Можно! Точно!
– От загибальщик! – повеселел Рубцов. – Пироги Нестерову с неба…
– А только выступал против фантазии.
– Этого у него хватает.
Долгов отвернул рукав комбинезона – решился:
– Закончить перерыв.
Поднимались с земли, отряхивались от сосновых колючих иголок, травы,
– Все ничего, – в раздумье проговорил Уфимушкин, пристраивая очки, – только вот глаза, боюсь, разобьются.
– Очки? – обернулся Сергей. – Подумать можно, как помочь горю.
– По местам! – негромко, но твердо отрезал Долгов.
Все начиналось сначала…
А утром, перед построением на развод, Нестеров с шутливой торжественностью извлек из кармана комбинезона узенькую тесемку:
– Рядовому Уфимушкину согласно прошению, поданному личным составом расчета старшине батареи Малому, выделено допобмундирование – тесьма белая, обыкновенная, для крепления очков к ушам.
Уфимушкин секунду непонимающе, растерянно смотрел на ухмыляющегося солдата и вдруг просветлел:
– Благодарю… Идея. Как говорится, и я был спасен Аполлоном.
Сергей тут же, под наши шутки, помог привязать очки, и они, будто приклеенные, больше при тряске не соскальзывали с переносья Уфимушкина.
И окончание занятий в те дни не приносило нам облегчения: потом в парке дотемна приводили в порядок установку. Мыли, чистили всю ее, драили лоток, вылизывали механизмы, штоки подъемников. После ужина еле дожидались желанного сигнала трубы – "Отбоя" и спали мертвецким сном.
Обстановка приглушила мысли о Наде, не было даже минуты думать о чем-то постороннем, и я в первый раз за все месяцы службы (хотя недавно еще костил в душе "гималайского медведя") был доволен, что Долгов вытягивал из нас жилы, не давал ни вздохнуть, ни охнуть – это уводило от неприятных мыслей.
Проходила вторая неделя с того самого вечера, когда потерпел фиаско, и мне казалось, что пройдет еще немного времени – и окончательно забуду об этом случае: время или совсем сотрет его или отложит в дальних закоулках памяти как забавную историю. Над нею после можно будет еще и посмеяться, стоит только выставить ее чуть-чуть в ином свете: мол, невинный эксперимент, исход которого заведомо таким и предполагался… Человеку свойственно оправдывать любые свои поступки, важно только найти нужный угол зрения! Слышал, будто и преступник смотрит на свои темные деяния совершенно иначе, чем все окружающие. Особенно когда он не разоблачен, свободно гуляет со всеми под одним солнцем, дышит тем же воздухом.
