Рубцов не выдержал, его тоже увлек необычный разговор: он уже смотрел во все глаза, стараясь осмыслить недоступное, таинственное, о чем шел разговор. Чистенький, как у младенца, лоб его наморщился – шаровые молнии его доконали. Он вдруг беспокойно выпалил:
– Прямо шар? И что же он?…
– Да, шар, огненный клубок, в котором напряжение сотни тысяч вольт и температура, близкая к солнечной… Ничто живое, никакие ракеты, спутники не устоят против этого разящего огненного кинжала. В той же "Аэлите", когда пошли корабли Тускуба… Помните? "Навстречу им из темноты улиц взвился огненный шар, второй, третий. Это стреляли круглыми молниями машины повстанцев".
– Кинжал? – уставил на Уфимушкина расширенные глаза механик. – Это не кинжал, а черная смерть, "кара олум". Они – думают, а у нас – нет? – спросил он возбужденно.
– Видно, и у нас думают.
– Конечно, – примирительно произнес Сергей, – многое еще не скоро найдет практическое применение. Яичко может остаться в курочке. Точно! Да и найдет ли в далеком будущем – жирный вопрос.
Уфимушкин глубокомысленно изрек:
– От дерзкой, смелой мысли до открытия всего один шаг. Аксиома. Хотя этот шаг часто бывает ой каким долгим и трудным!
После его слов все как-то примолкли: каждому стал понятен действительно нелегкий удел ученого. А разговор о сокровенных тайнах природы приоткрыл им бездонные глубины, перед которыми обычного человека невольно берет оторопь.
Долгов уже не раз поглядывал на массивные – во всю руку – "кировские" часы: отведенные пять минут давно истекли, но он, наверное, первый раз не решался оборвать перерыв.
– Ясно! – негромко нарушил молчание Сергей. – Но оружие, основанное на свойствах антигравитации, "прожекторы антиматерии" – как все это далеко! Хотя и заманчиво. Столкновение частиц материи и антиматерии – штучка почище термоядерной бомбы! Поджигателям такое во сне снится – слюнки пускают. – Нестеров вдруг погрустнел, укоризненно, сырым голосом сказал: – Вот так, Андрей, а ты про свой обехаэс…
Рубцов угрюмо отвернулся, засопел молча. Нестеров опять раскинулся на спину, но только на секунду. Подхватился пружинисто, лицо сияло, ноздри напряглись, в глазах – зеленоватое пламя, точно у туземца, совершающего религиозный ритуал.
– А вот, Вениамин, какая у тебя… ну святая, что ли, мечта в жизни?
– Закончить диссертацию… – неуверенно, захваченный врасплох протянул Уфимушкин, дотрагиваясь пальцами до оправы очков. – И главное… чтоб воплотить, как говорят, ее в металл.
