Дальше моя реплика:
– Ты все правильно нажала. Видишь, красная лампочка горит? Значит, он уже записывает. Больше не надо ничего нажимать.
– Ага. Горит. Спасибо, – ответила Маю.
Как я соскучилась по ее голосу. Высокий, хорошо поставленный голос.
– Саку, что-то я не вижу, крутится кассета или нет.
– Все крутится. Не надо трогать, ладно? Зря ты беспокоишься.
– Я всегда беспокоюсь, – пытаясь разглядеть в полумраке кассету. Маю низко наклонила голову и задумчиво улыбнулась. Было темно, и я почти не видела ее лица. Не видела, но знала, что она улыбается той самой улыбкой. Странной и прекрасной. Улыбается ради того, чтобы улыбаться.
– Это у тебя от мамы. Она тоже всегда беспокоится, – заметила я.
Она, не поднимая головы, спросила:
– А как мама себя чувствует? У нее все в порядке?
И тут раздались аплодисменты, свист и подбадривающие выкрики.
– Все, началось! Началось!
Маю медленно – медленно, как во сне, подняла глаза на сцену.
Это движение было гораздо эффектнее, чем все то, что ей удавалось до этого в фильмах.
Ее мертвенно – бледный профиль плыл в полумраке, как сияющая под лучами солнца луна. Серебристо поблескивали ресницы вокруг широко раскрытых глаз. Точеные маленькие уши, казалось, хотели впитать каждый звук, доносящийся со сцены…
Послышавшиеся из динамиков первые аккорды вернули меня к действительности. Сзади послышался голос Рюичиро: – Почему ты мне не сказала?
Я обернулась. Он не плакал. Только щурился и улыбался вымученной улыбкой.
– Я не знала, что это тоже записалось. – Вторая ложь за этот вечер. Но, как ни странно, мы оба почувствовали облегчение. Я продолжила поиски книги Филипа Дика.
Наверное, в ту ночь, оставшись наедине с самим с собой, он, наконец, смог дать волю слезам.
Книжка нашлась.
– Самое время выпить чаю, – сказала я, и мы на цыпочках спустились по лестнице. Но когда мы вошли на кухню, оказалось, что за кухонным столом под небольшой лампой сидят мама с Джюнко и пьют пиво.
– Вы что, еще не ложились?! – удивлению моему не было предела.
– Нет. Сидим, болтаем о том, о сем.: – Джюнко рассмеялась.
Давняя подруга мамы Джюнко по характеру была полной маминой противоположностью. Милая, спокойная, добродушная. Вот и теперь она сидела на кухне в круге света, обратив к нам круглое, словно пришедшее из мира детских волшебных сказок, лицо.
– Мы слышали, как вы вошли, как на цыпочках по лестнице поднимались. Выходим в коридор, видим – мужские туфли стоят. Ну, думаем, если через два часа гость не уйдет, значит, у нас появится повод над тобой поиздеваться. И что же? Прошло всего пятнадцать минут – и вы оба спускаетесь, да к тому же твоим кавалером оказывается не кто иной, как Рю. Совсем не эротично, – мама отпустила шуточку в своем духе. – Ну ладно, садитесь с нами. Пиво будете?
