– Понимаю, – отозвался Найджел.
Миссис Болстер сделала реверанс, насколько это позволила ее комплекция, и ретировалась. Найджел начал рыскать по комнате. Стулья и диваны разительно отличались по форме, но все были одинаково неудобны. Книжный шкаф содержал весьма странный набор книг: пьесы Шекспира соседствовали с серьезной работой «Как развивать самообладание», вплотную к ним стояли «Вступительные лекции Фрейда», полное собрание Эллы Уилер Уилкокс в мягком переплете, «Пособие для езды на мотоцикле», «От юнги до адмирала», «Проповеди Преподобного Спаргеона», «Уход за мулами», «Божественная комедия», «Письма Сакко и Ванцетти», «Как добиться успеха». Картины, развешанные по стенам, в основном изображали сцены ухаживания в девятнадцатом столетии: пышные блондинки неуклюже восседали на деревенских скамьях или позировали перед мраморными вазами, принимая знаки внимания от неправдоподобно выглядевших молодых мужчин в треуголках, ботфортах и туго обтягивающих бриджах. Безжизненность этих картин оживлялась копченой селедкой, свешивающейся с рамы одной из них и парой подтяжек, венчающих другую.
– А вы знаете, – произнес Найджел с благоговейным страхом, – этот малый, Сорн, на диво целеустремленная личность. Со всем этим блеющим и мычащим скотом снаружи, часами, отбивающими время на все лады, картинами, книгами и всем прочим здесь, внутри, он создал для себя поистине сюрреалистическую среду обитания.
– Я устрою ему сюрреализм! – прорычал инспектор. – Куда это он шлялся в ночь на четверг? Напичкал миссис Болстер какой-то чушью насчет того, будто бы брал книгу!
– Вы хотя бы заметили время, когда…
Дальнейшие слова Найджела заглушил взрыв адского гвалта: кукушка, выскочив из ходиков, исполнила великолепную имитацию уханья совы, сидящей на виселице, гномик начал бить молотом по наковальне, мраморные часы с шипением издавать звон колоколов… Да и все остальные механизмы залязгали, заскрежетали, завизжали, готовясь пробить четыре часа.
– Это просто здорово, что второго пришествия так и не случилось, – воскликнул Найджел, когда весь этот шум прекратился. – Разве в такой какофонии расслышишь трубный глас?
Как раз в этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Габриэль Сорн. При виде гостей губы его безвольного рта поджались, а лицо в целом приобрело непроницаемое выражение. Найджел щелкнул пальцами. Наконец-то он понял, кого ему напоминает Сорн.
– Странно в такой прекрасный день видеть вас в четырех стенах, – произнес Сорн с напускной живостью. – Могу я присесть, инспектор? Как вы хотите – лицом к свету или как?
