– Завтра я его достану... И ты первым получишь «штуку»... Веришь?..
Я не верил, но молчал. Малыш, не дожидаясь ответа, вновь направлял взор на милую.
Потом Шахматист уговаривал его сыграть партийку. Причем лез настырно, грозясь обидеться. Малыш миролюбиво водворял его на место, в кресло, приговаривая:
– Ну как можно, с выпимшим человеком?.. Что я, совсем уже...
На следующий день на пляж они пришли поздно, ближе к вечеру.
Мы общались своей троицей. Шахматист не вполне оклемался, но на работу вышел.
Расположившись неподалеку, оставив у вещей подругу, подошел Малыш.
– Играть будем? – спросил как ни в чем не бывало.
– На что?.. – риторически спросил кандидат.
– Завтра будут деньги. Это точно.
Ну как можно быть таким наивным? Кого Барон брал в помощники? Или у них все такие...
– Ты будешь играть? – попробовал сделать коварный ход Малыш. Спросил у Шахматиста.
Тот неопределенно пожал плечами. После вчеТот неопределенно пожал плечами. После вчерашнего ему действительно не сильно хотелось. Особенно задаром...
Неопределенности со стороны давешнего собутыльника пацан явно не ожидал. Растерялся. Может быть, от растерянности обратился ко мне:
– Поручись за меня. Только до завтра. Завтра – отдам. А?..
Опять эти просящие глаза... На дерзком пролетарском лице.
– Играйте, – твердо сказал я. – Отвечаю.
Шахматист послушно потянулся к колоде. Кандидат уперся:
– Не хочу.
– Ты чо?.. – очень изумился Малыш. – Выиграл и свалил?.. За меня поручились!..
– Отвечаете? – почему-то на «вы» зло спросил у меня сообщник-кандидат.
– А вы не слышали? – тоже зло огрызнулся я.
– Когда расчет? – кандидат был педантичен и строг.
– Сказал же завтра, – встрял Малыш.
– Завтра? – вопрос был ко мне.
– Завтра.
...Конечно, Малыш проиграл и эти четыре тысячи. Только четыре. Проиграв, сам закончил.
– Больше не имею права, – пояснил он. – С Барона получу пять.
– Когда – завтра? – открыто усмехнувшись, спросил кандидат.
– В десять утра. Здесь.
И уже только мне:
– Спасибо. Я не подведу.
Я не поднял головы. Кивнул.
...В десять утра Малыш не пришел.
То, что денег не окажется, я понимал. Но не верил, что он просто потеряется. Не представлял его прячущимся. Но он не пришел.
– Будешь платить, ответчик? – беззлобно язвил кандидат.
Конечно, ничего бы я не платил – не те в корпорации отношения. Но противно...
– Могу «помазать», что уехал, – предложил шахматист. – Сто процентов...
– Двести, – добавил кандидат.
– «Мажем!» – психанул я. Не верил, что Малыш сбежал. Не верил – и все!
