– Завидую я вам… Вы кто по профессии?
– Бригадир. Лесоруб.
– Завидую вам, черт возьми! Прилетаете сюда, как орлы… Из какой-то большой жизни, и вам тесно здесь… Тесно, я чувствую,
Детина ел шашлык, слушал.
– Пей, батя.
Старичок выпил, крякнул и заторопился закусывать.
– Давно не пил, года три.
– Вы что, одинокий, что ли?
– Одинокий, – старичок кивнул головой.
– Плохо.
– Ничего… Я как-то не думаю об этом. Мне вот она, – кивнул он в сторону оркестра, где только что пела девушка, – дочерью, знаете, кажется. Люблю ее, как дочь. И ужасно боюсь за ее судьбу.
– Она знает тебя?
– Нет, откуда?
– Хорошо поет. Я не люблю, когда визжат.
– Да, да…
Детина отклонился от стола, гулко стукнул ладонью себя в грудь. Шумно вздохнул.
– Добрый шашлычишко.
– Вы – какие-то хозяева жизни. Я не умел так, – грустно сказал старичок.
Оркестранты опять взялись за инструменты. Опять вышла девушка, поправила микрофон.
Детина закурил.
– Пришла, – показал он глазами на нее.
Старичок обернулся, мельком глянул на девушку.
– Я не вижу. А в очках смотреть… как-то не могу, не люблю. Редко смотрю.
Девушка запела. Песенка была о том, как она влюбилась в молчаливого парня, мучилась с ним, но любила.
Детина слушал, задумчиво улыбался. Старичок опять ушел в себя, опять потух его взор и отвисла губа.
Девушка шутила, рассказывала, как она любила такого вот идиота, который умел произносить только «ага» и «ого». Хорошая песенка, озорная. Казалось, девушка про себя рассказывает – так просто у нее получалось. И оттого, что она рассказывала это всем, не боялась, казалась она такой родной, милой…
Детина ощутил в груди странную, горячую радость. Жизнь со всеми своими заботами и делами отодвинулась далеко-далеко. Остались только звуки ее, песня. Можно было шагать в пустоте, делая огромные шаги, так легко сделалось.
– Давай еще, батя! – Парень налил старичку и себе.
Старичок покорно выпил, закрутил головой и сказал:
– Это что же такое будет со мной?
– Ничего не будет. Мне тоже что-то жалко ее, – признался парень. – Поет тут пьяным харям.
– О!.. – Старичок нацелился на него белым пальчиком. – Женись на ней! И увези куда-нибудь. В Сибирь. Ты же можешь… Ты вон какой!..
– Во-первых, я женатый, – возразил детина. – А потом: разве ж она поедет в Сибирь? Ты подумай…
– С тобой поехала бы.
– Едва ли.
Старичка заметно развезло. Он вытер рот, бросил скомканный платок на стол, заговорил горячо и поучительно:
– Никогда не надо так рассуждать: поехала, не поехала. Увидел, человек нуждается в помощи, – бери и помогай. Не спрашивай. Тем более Бог ничем, кажется, не обидел – ты же сильный!
