— Продолжай, — сказал полковник тихо. Он словно подбирал для своего голоса самый низкий регистр. — Гипотеза твоя смелая, я бы даже сказал — дерзкая: она снимает подозрение с человека, на которого наглядные доказательства и некоторые другие факты указывают как на наиболее возможного убийцу… — Он отхлебнул из стакана и замолк. Потом добавил: — В сущности… хотя специалист, вроде нас с тобой, не должен придавать значения подобным вещам… но я не допускаю, чтобы этот чудак с глазами старика и ребёнка мог быть вульгарным шпионом, последним мошенником и хладнокровным убийцей. Я, во всяком случае, не встречал шпионов и убийц с такими глазами!
— А я вот встречал! — Аввакум тряхнул головой. Его подмывало сказать: «А Ирина Теофилова по делу с ящуром, помните?» Но он ощутил в сердце какую-то тупую боль и лишь махнул рукой. — К чертям, оставим глаза в покое, — сказал он, — отдадим их на откуп сочинителям стишков, мы же давайте вернёмся к нашей гипотезе. — Он отдёрнул занавеску с небольшой чёрной доски, висевшей в простенке между окном и библиотечным шкафом, и написал мелом:
I. Следы А = Савве Крыстанову
Х≠А
А ≠ Савве Крыстанову
П. Следы Б = Савве Крыстанову
Савва Крыстанов ≠ X
— Следовательно, — сказал он, обернувшись к полковнику, — некоего «X» надо искать в группе из Малеевой, Бошнакова, Марковой. С точки зрения так называемого здравого смысла, т. е. логического мышления, следует немедленно и по презумпции прежде всего вычеркнуть имя Малеевой. А Маркова, кстати, может установить, что с двух до четырех часов пополудни непрерывно была с Малеевой, что вообще за это время не входила в комнату инженера и что с четырех до пяти ехала сперва в такси, а затем в вагоне пловдивского поезда. На этот фатальный срок между часом и пятью она имеет по отношению к инженеру несомненное и категорическое алиби. Остаётся Бошнаков… Какое-то время, судя по показаниям Малеевой, он был в гостиной. Предположим, что он надет ботинки Крыстанова или подобные им, вошёл в кабинет инженера и ловким манером подменил пузырёк с кардиозолом. Что ж, все это, разумеется, вполне в кругу элементарных возможностей любого расторопного человека… Но как мог этот самый Бошнаков оказаться в комнате инженера между пятью часами и десятью минутами шестого, похитить чертежи и выключить телефон, раз он в это время был в кино со своей невестой? И так объяснить его присутствие на чердаке, в неизвестном тайнике во время допроса Владимира Владова, как объяснить-его бегство по чёрной лестнице? Скажите, как?
