Ночь была тихая и теплая, мир казался спокойным, погрузившимся в кроткий, безмятежный сон.
— Кто-нибудь выходил отсюда? — спросил Аввакум, выскочив из джипа.
Марков с двумя сержантами направились к воротам.
— Так точно, — ответил дежурный. — Минут двадцать назад выехал на машине профессор Станилов.
— «Да, да! — Аввакум взглянул на светящуюся продолговатую филенку в дверях: — Так оно и есть!» Он спросил:
— Станилов был один? У Аввакума словно молоты стучали в висках.
— Не могу знать! — ответил сержант. — Окна машины были закрыты занавесками. Может, и не один.
Один из «садовников» спал. Час назад он спустился со второго этажа виллы и сдал дежурство. Пока он находился наверху, ничего особенного не заметил. Советский профессор со своей секретаршей и Станилов приехали чуть позже одиннадцати. Настроение у них было довольно веселое, служитель поднес им по рюмке коньяку, потом все разошлись по своим комнатам, и вскоре всюду погас свет.
Выяснивший эти обстоятельства сержант заметил, что идущий от виллы телефонный провод в одном или двух метрах от домика садовника был перерезан.
Остальные тем временем уже поднимались по витой мраморной лестнице на второй этаж. На площадке головой на ступенях лежало ничком безжизненное тело дежурного. Руки были раскинуты в стороны, как у человека, внезапно свалившегося сверху. Под головой, на голубом бархате дорожки, темнела лужица крови.
Аввакум кивнул Маркову — «смотри», осторожно переступил труп и подошел к двери буфетной. Дверь была закрыта. Он вынул носовой платок и осторожно через него нажал на бронзовую ручку.
На полу, между буфетом и диваном, лежал навзничь «служитель». Рот у него был перекошен и набит чем-то. Из носа торчали комки ваты. Сержант, опустившись на колено, вынул изо рта его платок и ватные тампоны из носа. Платок пропитался кровью. От него, так же как от тампонов, исходил сильный запах хлороформа и еще какого-то терпкого наркотического вещества.
— Немедленно в больницу, — распорядился Аввакум. — Может, в нем еще теплится жизнь. — А эти вещи, — он указал на платок и тампоны, — в химическую лабораторию на анализ!
Теперь оставались две спальни.
В той и в другой двери были распахнуты настежь, от сильного сквозняка шторы, словно живые, кидались в раскрытые окна.
Разобранные постели были пусты. У них был такой вид, словно лежавшие на них Константин Трофимов и Наталья Николаева спокойно, безо всякой спешки, встали, отвернув одеяла, и принялись одеваться. А после того как оделись, тщательно уложили в чемоданы и сумки все свои вещи и ушли.
