– Отоспался?
Я резко оглянулся. В тени рубки, прислонившись к ней спиной, курил Николай. Очевидно, он наблюдал за моими действиями с самого начала. Конечно, и люк открыл он…
– Где тут можно напиться?
– В рубке. Но там теплая. Сейчас мы холодненькой достанем.
Николай не спеша поднялся, прошел на корму и достал из кучи веревок и хлама ведро с железной цепочкой. Не подходя близко к борту, он со знанием дела забросил его и поднял на палубу на вытянутых руках.
Встав на колени, я выпил почти треть ведра.
– Закуришь?
Я промолчал.
– Как хочешь.
Самодеятельный поэт сел на старое место, закурил и, раскинув ноги, стал через борт поплевывать в воду. На нем, как и прежде, были закатанные выше колен холщовые штаны и тельняшка.
При виде этого спокойно курящего человека кровь бросилась мне в голову. Я кинулся на Николая и ударил его по лицу. Вряд ли бы я одолел его, просто я сам не знал, что делал, так я его ненавидел в тот момент.
Николай свободно сгреб меня в охапку и заломил руки.
– Спокойней, паренек, спокойней…
Я рванулся, но бесполезно.
– Отпусти, бандит! Слышишь, отпусти! Тебя за это судить будут!
– А тебя здесь никто и не держит.
Николай отпустил меня. Я размял отекшие руки и уставился на него.
– Но зачем тогда…
– Получилось недоразумение.
– Значит, вы меня с кем-то спутали?
– Получилось недоразумение.
– Значит, я могу уйти?
– Это как тебе угодно.
– Мне угодно уйти.
– Может, ты сначала подумаешь?
– Нет уж, спасибо.
– Ну как знаешь.
Парень отвернулся и стал прикуривать новую папиросу.
Все стало ясно. Они меня с кем-то спутали, теперь удостоверились в ошибке и отпускают на все четыре стороны. Пожалуй, не стоит ждать до следующей остановки. Мало ли что… Лучше попросить их пришвартоваться в любом месте. За ночь, я думал, мы ушли недалеко, доберусь как-нибудь. А еще лучше прыгнуть с борта прямо сейчас, ну их к черту с их остановками. Еще вылезет тот, бородатый…
– Знаешь что, – сказал я Николаю, – наверное, не стоит останавливать из-за меня посудину. Я прыгну. Освежусь немножко, а то чуть не задохнулся в вашей душегубке.
Парень пожал плечами. Он, видно, потерял к моей персоне интерес.
Раздеваться не было необходимости. Из одежды на мне оставались одни лишь трусы. Я нерешительно потоптался. Как-то неловко было ни с того ни с сего бухаться в воду.
– Ну, я пошел, – сказал я.
– Бывай.
– До свиданья. Вы бы лучше, чем посылать стихи в «Литературную газету», показали бы их где-нибудь на месте. Там вам дадут более полную консультацию, – посоветовал я.
