Еще беззвучный удар – и алое полотно, чудесным образом вдруг обретая твердость щита из меди… взмывает в воздух!
И радужное переливчатое сияние окружает кольцом стоящих на волшебном холсте. И полог, что превратился в надежную квадратную летающую плиту, описывает расширяющиеся восходящие круги над селением вместе с вооруженным строем.
Взвивается под самое небо.
И, обратившись во все уменьшающийся темный угловатый клочок – скрывается за грядой отдаленных скал.
Все происходит в считанные мгновения.
И в тот же самый момент, когда исчезает полог – пробуждаются дети. Все сразу, одновременно. И некоторые недоуменно оглядываются, привстав на нетвердых ножках, и начинают плакать.
И жалобные эти звуки служат сигналом. Жители селения устремляются с разных сторон к платформе, смыкая вкруг нее шевелящееся кольцо. Бранятся, кричат и спорят. Хватают на руки хныкающих детей, а то и с руганью отбирают их друг у друга. Уносят, кто успел взять.
На площади остается лишь пустая платформа. Руническая ее золотая вязь ослепительно сияет под уже дневным, жгучим солнцем.
НАИТИЕ
Просверкивает яркий луч в лужицах воды меж камней. Они поросли слегка выгоревшей травою там, где в трещинках сохранилась почва.
Тессий остановился отдохнуть после долгого пути вверх. Скорее лишь для того, чтобы осмотреться, впрочем, – его почти что не утомило трудное восхождение.
А в прошлой жизни я не прошел бы без передышки даже и треть этакого пути! Наверное, это мне уже помогает Сила.
Тессию не забыть картин, какие повидал он при восхождении. Сейчас они как будто все сразу пред глазами его – столь это яркое новое! Они как будто заворожили Тессия, эти неправдоподобно широкие горизонты, каких не видывал никогда он раньше; эти величественные террасы Престола, вздымающиеся над головокружительными пропастями его…
Налюбовавшись далью земли и моря, Тессий запрокидывает голову вверх. И взгляд его улетает в темно-синее небо, вонзается в едва не черную глубину зенита… Такое небо высот! Оно безмерно и оно завораживает – глубокое и безумно яркое. И пустое. И только крохотная белая точка перемещается там, в его покойно-яростной глубине.
Чайка? Не может быть! Они не залетают так высоко.
И Тессий, до хруста в позвонках задрав голову и руки составив рупором, кричит:
– Селий!
Мгновение – и яркий лоскуток начинает стремительно увеличиваться в размерах. Как если бы подстрелили птицу и она падает, сложив крылья.
И лишь почти у самой поверхности широкой террасы Селий останавливает неуправляемое падение. И опускается подле Тессия непринужденно и плавно, и вычертив при этом замысловатый вираж.
