Внизу полыхнула вспышка. Внизу оглушительно грохнуло.
Раз.
Другой…
Словно небесный гром и огненные молнии били в основание внешней стены.
Третий. Четвертый…
Выше заборала взлетели искры, дым, мелкие кусочки рваного металла, большие куски драной упыриной плоти, брызги черной крови.
Пятый…
Разрывные снаряды с громовым порошком и серебром разносили в клочья тех, кто оказывался поблизости. И осыпали убийственным дождем осколков тех, кто находился дальше. И сшибали со стен тех, кто карабкался по каменной кладке вверх.
Однако вспышки-взрывы не смогли смести всех. Слишком много тварей толпилось внизу. Осколки попросту застревали в плотных рядах белесой плоти. Осколки нещадно косили кровопийц и все же были не в силах разбить и развалить прущую к замку живую волну.
Рваные прорехи в воющей толпе упырей заполнялись быстро. Почти мгновенно. А глиняные и железные снаряды кончились.
Кто-то бросил со стены запаленную деревянную, в железных кольцах, трубку, набитую сарацинским порошком вперемешку с мелкими кусочками серебра и серебряными же опилками.
Потом полетела еще одна. И еще.
Фитили сгорели быстро. Трубки со свистом и шипением завертелись, заметались меж валом и стеной, под ногами темных тварей. Плюясь огнем, дымом, искрами, серебром, валя упырей десятками.
Но место павших тут же занимали живые. Безжалостно топтавшие павших. Рвущиеся к стене, на стену, за стену.
И под грудами трупов уже не видать излитого из котлов греческого огня. Жидкое пламя – завалено, задавлено. И лишь густой едкий дым, поднимающийся снизу, свидетельствует о том, что незримый огонь еще горит, тлеет, жжет плоть темного обиталища. Однако огонь этот больше не был непреодолимой преградой.
А на приступ шла очередная волна. И вновь внизу толпилось, выло, вцарапывалось и вгрызалось в камень воинство иного мира. И вновь закопченные стены темного базальта побелели от облепивших их упырей.
– Вода! – рявкнул Бернгард.
Вода? После огня? – не сразу понял Всеволод.
– Серебряная вода!
Ах, вот в чем дело! Пришло время раствора адского камня. Lapis internalis…
– Ле-е-ей! Кидай!
Лили… Кидали…
Из открытых глиняных горшков кнехты уже плескали за заборало прозрачную жидкость. Летели вниз и небольшие закупоренные кувшины целиком. Разбивались о безволосые, покрытые безобразными наростами головы тварей, о стены, о землю.
И – брызги. Во все стороны.
Щедрая капель оросила напирающую толпу. И толпа отозвалась диким многоголосым воплем. Всеволод видел – было от чего вопить.
