Путь огню ко рву, наполненному дровами, надежно перекрывала крутобокая насыпь. Но между валом и мощным крепостным фундаментом образовалось широкое русло, по которому пробивало и прожигало себе дорогу жидкое пламя, стремившееся охватить стены огненным кольцом.
В розливах и потеках греческого огня бились и орали темные твари, сгоравшие заживо. Занимались сброшенные ранее осиновые бревна. Потрескивали сучья, капельки расплавленного серебра стекали с кончиков железных гвоздей, раскалялись и шипели сами гвозди, перемазанные черной кровью.
Увы, пылающие, подобно гигантским светильникам, чаны быстро опустели. Горючей смеси вниз было излито слишком мало. А упыриной плоти на ее пути оказалось слишком много. Пламя не опоясало замок, а лишь часто запятнало яркими всполохами и дымным чадом стены и подножие крепости.
Однако меж горящими полосами на стенах и огненными лужами под стенами, оставались проходы. Там же, где проходов не было вовсе, кровопийцы прыгали по дымящимся трупам. И с трупов – на стены. И вновь – карабкались вверх.
А через заваленный убитыми частокол, а через забросанный дровами ров все подходила и подходила подмога. Перекрыть бы этот путь! Ведь можно же!
– Ров! – не выдержав, крикнул Всеволод. – Ров не загорелся!
– Вижу, – спокойно согласился Бернгард. – Не загорелся – и хорошо.
– Хо-ро-шо?! Его ж поджечь – самое время?
– Не время еще, – ответил тевтон. – Рано. Покуда нахтцереры внизу, а мы наверху – рано.
Всеволод зло сплюнул:
– А поздно не будет?
– Русич, быть может, ты и хороший воин, – сухо заметил тевтон, – но тебе не приходилось оборонять крепость от темного воинства ночи напролет.
– Напролет – не приходилось, – выцедил Всеволод сквозь зубы.
Но и в Сибиу-Германштадте, вообще-то, им тоже было жарковато.
– Тогда, будь любезен, позволь мне самому приказывать в своем замке.
Бернгард отвернулся от него.
Всеволод сжал покрепче рукояти мечей. А что еще остается делать? Ну да, только вот тискать оружие.
Магистр тем временем отдавал очередную команду:
– Сарацинский порошок! Зажигай! Кидай!
В сплошную массу кровопийц сверху полетели щетинившиеся серебрёными иглами глиняные шары с огоньками на коротких фитилях и железные гладкобокие сосуды, тоже покрытые тонким слоем белого металла, так нелюбимого нечистью.
Кнехты, стоявшие поблизости, метнули под ворота с полдесятка таких снарядов. И тут же опасливо отскочили от бойниц. Всеволод отпрянуть не успел. Сразу – нет. Успел увидеть и услышать вблизи то, что уже видел и слышал на расстоянии выстрела из порока. Вблизи это оказалось куда как более впечатляющим. А ведь ручные снаряды, набитые сарацинским зельем, были не в пример меньше катапультных ядер.
