Кит кивает.
Легкая усмешка вновь появляется на лице мистера Хейуарда. Он входит в гараж. Вот зажужжал точильный круг, полетели снопы искр. Что он там точит, не видно, но мне не нужно видеть, я и так знаю. Штык, тот прославленный штык.
Я со всех ног бегу в конец Тупика, едва ли ясно представляя себе, что предприму – просто сознаю, что обязан сделать хоть что-то. Чтобы немного загладить наконец свою несостоятельность и предательство. Надо сделать что-то смелое и решительное, чтобы спасти Кита от его отца и предотвратить надвигающуюся катастрофу, хотя что это за катастрофа, я и сам не знаю.
А первейшая моя забота – чтобы еще до вечера термос лежал в корзине для пикников и Кит не получил очередную взбучку. Я сворачиваю к тоннелю. Наверно, побегу по направлению к «Сараям». Навряд ли, впрочем, я планирую добежать до самых «Сараев». Видимо, рассчитываю, что мне повезет и я встречу ее на полпути.
Мой план срабатывает еще до того, как я сам успеваю его осознать. Из яркого солнечного дня я влетаю в гулкую тьму тоннеля и с разбегу врезаюсь в спешащего навстречу человека. Мы хватаемся друг за друга, моя физиономия утопает в мягких персях, мы топчемся, будто танцоры танго, рискуя оступиться на илистом берегу огромной подземной лужи. Лавируя, тянем друг друга то к осклизлой стене, то к воде. И когда наконец выбираемся с темной танцплощадки в залитый солнцем мир, от спокойного достоинства матери Кита уже нет и следа.
– Стивен! – вскрикивает она и нагибается, чтобы подобрать и поскорее сунуть в корзину упавшие в грязь одежду и книги.
– Термос! – выпаливаю я.
– Я тебе что велела, Стивен? – говорит она так же сердито, как в тот вечер, когда впервые запачкалась тоннельной слизью. – О чем я тебя просила? Зачем ты это делаешь?
– Термос, – в отчаянии повторяю я.
– Ты очень нехороший мальчик, Стивен. Я на тебя очень сердита.
– Да термос же!
Наконец мои слова до нее доходят. Она пристально смотрит на меня и совсем другим тоном спрашивает:
– Что ты хочешь сказать? Что случилось?
Но я немею совсем: меня сковывает один щекотливый момент социальной семантики. С чего начать рассказ о том, что случилось? Ведь я не знаю, как именовать главное действующее лицо. «Отец Кита»? Не могу же я так его называть, обращаясь к матери Кита! У него с ней более непосредственная связь. На ум приходит слово «муж». Можно сказать «ваш муж»? Нет, это произнести еще труднее. «Мистер Хейуард»? Хуже некуда.
Но она уже догадалась сама и тихо спрашивает:
