– Все хорошо, Никка, – тихо, слегка неровно проговорила Бидди. – Дойл мне поможет.
Готорн подошел к ним и мягко вынул Бидди из рук Никки.
– Пусть капитан поможет твоей леди.
Никка позволил оттащить себя, но когда Бидди повалилась в снег, рванулся ей на помощь, и только Готорн и Адайр, стоявшие по бокам, не дали ему подхватить ее еще до того, как ее колени коснулись сугроба.
Рис присвистнул.
– Для наших славных полисменов это плохо бы кончилось.
– Да, – подтвердил Дойл, становясь в снег коленями. Полы длинного плаща разметались черным облаком на снежной белизне. Он провел руками вдоль Бидди, как прежде вдоль меня, но на уровне живота приостановился.
– Кто-то сумел наложить чары, когда на ней столько металла... – Он покачал головой: – Это говорит о большой силе.
– Или о смешанной крови, – заметила я. – Те, у кого в жилах есть кровь брауни, людей или еще одной-двух разновидностей живых существ, могут лучше управляться с металлами к магией, чек чистокровные сидхе.
У него дернулся уголок рта.
– Спасибо за напоминание, ты совершенно права.
– Ты можешь проследить чары до их создателя? – спросила я.
Дойл наклонил голову набок, как это делают озадаченные чем-то собаки.
– Да. – Его руки замерли над телом Бидди. – Я могу их просто снять, но если я добавлю к ним собственной силы, я заставлю их полететь обратно к чародею.
– То есть ты не просто увидишь след заклятия, а само заклятие полетит к своему создателю? – спросил Рис.
– Да.
– У тебя такое давно не получалось, – сказал Холод.
– Теперь получится, – ответил Дойл. – Я чувствую это сердцем, руками, всем нутром. Мне нужно только снять заклинание и добавить к нему своей магии в момент, когда оно освободится. За ним придется бежать, чтобы не выпускать из виду, но у меня получится.
– Кто пойдет с тобой? – спросил Холод. – Я должен остаться с принцессой.
– Согласен.
– Я пойду, – сказал Усна. – Ни одна собака не обгонит кота.
Дойл свирепо ухмыльнулся ему в лицо:
– Решено.
– Я тоже пойду. – Это сказала Кабодуа, когда-то богиня войны, сейчас – ренегат гвардии Кела. На ней был плащ из черных перьев, и ее тонкие черные волосы сливались с плащом, а если смотреть на нее искоса, уголком глаза, волосы тоже представлялись перьями. Она была Кабодуа, черная ворона войны, и хоть сила ее измельчала, она одна из немногих при дворах сохранила прежнее имя. По слухам, Кел не слишком ее обижал – потому что боялся. Догмэлу, что, закованная в броню, стояла рядом с ней, прозвали собачкой Кела, потому что ей доставались все мерзкие поручения, какие он только мог придумать. Она публично отказала ему в сексе, и он ей этого не простил. Кабодуа сделала то же самое, но не слишком пострадала. Что-то в ней, стоявшей в снегу – сплошная чернота и перья, окруженные аурой... мощи, наверное, – было такое, что мужчина и похрабрее Кела сильно бы задумался.
