– Действительно, кто? – повторила я, борясь с желанием посмотреть на Аматеона: я могла выдать языком тела, что раздумываю, не он ли это.
То ли я себя все-таки выдала, то ли он почувствовал опасность, но он сказал:
– Я поклянусь чем угодно, что ничего не знаю об этом.
– Ты сказал, что утратил честь, – напомнил Адайр. – Мужчине без чести нечем клясться.
– Довольно, – оборвал их Дойл. – Никаких склок между собой, в особенности перед людьми.
– Дойл прав. Обсудим это позже. – Я подняла взгляд на Дойла и спросила: – Ты можешь снять чары, чтобы они не перебросились с нас на полицейских?
– Да.
– Ну так действуй.
– Ты разозлилась, – удивился Гален.
– Мне уже надоел тот, кто все это проделывает. Я устала от этих игр.
– В чем-то это хороший знак, – заметил Дойл.
Я уставилась на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Похоже, что убийца боится человеческой полиции, боится, что люди сумеют его найти. – Он засунул перчатки в карман и откинул с меня капюшон. Холодный воздух хлестнул по лицу, и я вздрогнула.
– Боюсь, что тебе станет еще холоднее, пока я не закончу.
Я кивнула.
– Убери с меня эту гадость, и я согреюсь.
Он распахнул мой плащ. Холод рванулся под полы, крадя сбереженное мехом тепло. Я изо всех сил старалась не дрожать, пока он вел вдоль меня руками, не притрагиваясь даже к одежде. Его сила трепетала над моей аурой, и казалось, что он что-то с меня соскребает, а может, смахивает, как мелких насекомых.
Он поднял руки кверху, сложив ладони ковшиком. В ладонях вспыхнуло едко-зеленое пламя. То самое причиняющее нестерпимую боль пламя, которое как-то пожирало тело человека у меня на глазах. Оно могло убить смертного или довести бессмертного до безумия жуткой болью. Сейчас Дойл воспользовался им, чтобы уничтожить прилипшее ко мне заклинание.
Из-за спины прозвучал голос Риса:
– Что тут у вас? – Он держал пистолет в руке, но руку опустил вниз, так что полицейским, наверное, не было видно оружия. Рис разглядел зеленый огонь и спросил с новым беспокойством: – Так, что я пропустил?
Гален ответил ему:
– Кто-то наложил чары на Мерри.
– На двоих, обладавших примесью человеческой крови, – поправил Холод.
– Оно перешло бы на полицейских, – прибавил Дойл. Зеленый огонь угас, и ночь сделалась чуть темнее. Дойл повернулся к Бидди, обмякшей в руках Никки. – Отпусти ее, Никка.
– Она упадет...
– На колени и в снег. Ей не будет больно. – Тон Дойла был поразительно мягким.
Никка не мог решиться. Его крылья распахнулись и сомкнулись снова.
