К Линану приблизился Эйджер.
– Здесь больше нечего делать. Можно оставить тут подразделение – для гарантии, что никто больше попытается сбежать по воде.
– Все корабли погибли, – сдержанно отозвался Линан, по-прежнему не в силах оторвать взгляд от пламени.
Он чувствовал, как что-то в нем отшатывается при виде огня, но заставил себя смотреть.
– Могут прийти и другие корабли, – указал Эйджер.
Линан кивнул.
– Позаботься об этом. А я пойду во дворец.
– Ваше величество! – крикнул кто-то близ уреза воды.
Линан увидел, что один из помогавших уничтожить портовые укрепления хаксусских солдат держит за шиворот рваной и опаленной безрукавки мокрого и перемазанного человека с порезами и ожогами на коже.
– Кто это? – спросил Линан.
– Я его узнал, – заговорил еще один солдат. – Это сын графа Василия.
– Того аристократа, который отказался сдать нам порт? – спросил Линан.
– Того самого.
Пленник поднял голову и огляделся, явно ошеломленный случившимся. Мгновение Линан рассматривал его, а затем бросил державшему пленника солдату:
– Убей его.
Солдат кивнул, обнажил короткий меч и заколол сына графа Василия в спину. Аристократ охнул, обмяк и рухнул наземь.
Линан развернул лошадь и уехал.
Дженроза глядела ему вслед. Она долгое время наблюдала за ним, пока уничтожали порт; видела, как пламя отражалось на его белой и жесткой коже; видела, что выражение его лица ни разу не изменилось за все время, пока армия по его приказу ломала слабеющее сопротивление, круша все на своем пути. Сознание отстранение отмечало вопли раненых и умирающих, треск рушащихся в огне зданий и поднимающийся в воздух вместе с дымом запах страха и отчаяния. А Линан и глазом не моргнул.
Когда он уехал, она невольно осела в седле, словно наблюдение за Линаном было чародейством и истощило ее силы. Подытоживающая поддержала ее за руку.
– С тобой все ладно?
Дженроза не ответила. Внимание ее привлекло что-то, схваченное уголком глаза, и она вернулась, чтобы найти это. Сперва она недоумевала – но затем ее взгляд остановился на волнах, золотистых и сверкающих. Она спешилась и подошла к урезу воды.
– Дженроза? – окликнула Подытоживающая.
– Да ничего, – отмахнулась Дженроза.
И моргнула. «Нет, не ничего; что-то тут есть, но что именно?» Глубоко-глубоко шевельнулось какое-то воспоминание. Она нагнулась и поводила ладонью в воде, вызвав расходящуюся кругами рябь – и каждая волна несла свое отражение горящего порта. Снова что-то затронуло глубины памяти – и Дженроза порылась в ней. Она заходила в воду все глубже, пока та не дошла ей до пояса.
