Чужак заметил нас и стал смотреть в нашу сторону. Нахмат и Мехнат, мои слуги-телохранители, братья-близнецы, решили, что это разбойник, бросающий вызов, обнажили сабли и понеслись в его сторону.
- Прочь, негодяй, с дороги нашего господина! - прокричали оба.
Неизвестный не шелохнулся. Когда оба брата были уже близко от него, чужак выхватил стальной боевой топор из-за спины и издал шарганский боевой рев. Найкл побледнел и закричал братьям:
- Нет, остановитесь, назад, безумцы!
Но было поздно. Нахмат оказался чуть проворнее и подлетел к противнику первым - его сабля сверкнула в воздухе. Шарган уклонился от удара, а в ответ дал Нахмату по голове топором плашмя - несчастный оглушенным упал в придорожные кусты. Тут же, стремительно повернувшись в седле, шарган ударил рукоятью топора Мехната в бок. Удар был таков, что Мехнат прокатился по обочине, кувыркнувшись через голову несколько раз. Найкл завопил:
- Бежим! Спасайся, кто может!
Он и двое оставшихся слуг на своих лошадях рванули по тропе, идущей прямо.
Я решил испытать свою судьбу - шарган, конечно, сильнее меня, но я-то ловчее, и уж как-нибудь его одолею!
Прокричав по-шаргански: "Берегись, вызываю тебя!", я во весь опор полетел на своего противника. Он застыл неподвижно, как придорожный камень. Когда мы сблизились достаточно, я сделал обманное движение, а сам ударил по-другому. На моё удивление, шарган отреагировал очень быстро, - его топор ударил мою саблю сбоку, и ее лезвие сломалось. Воспользовавшись тем, что моя лошадь была гораздо подвижнее шарганского чудища, я развернулся, выхватил кинжал, перепрыгнул на вражеского скакуна и напал на противника сзади. Враг перехватил мою руку с кинжалом, и, в конце концов, мы оба повалились на землю. Борясь, мы оказались в придорожной канаве. Последнее, что я запомнил - тупой удар по затылку при очередном кувырке. Потом я потерял сознание…
… Когда я очнулся, первое, что почувствовал, это была головная боль. Мои запястья, колени и лодыжки были крепко связаны. Чалмы на мне не было, вместо неё голова оказалась обмотана какой-то тряпицей. Тьма уже окутала всё кругом, с неба светили яркие звезды. Я сидел, прислоненный к стволу дерева. Шарган сидел на старом упавшем дереве, боком ко мне, возле небольшого костра, перед куском коры, где лежали куски вяленого мяса. Он, не спеша, отрезал мясо тоненькими полосками и с ножа отправлял их в рот, при этом посматривая через плечо в мою сторону. В этой его манере, во всей его неспешности мне показалось что-то знакомое, давнее, но что именно, я никак не мог вспомнить. Две лошади, моя и шарганская, стояли привязанными к молодым деревьям неподалеку.
