Это была огромная красная скала, окаймленная тропическим лесом, как столовая гора, проклюнувшаяся в саду. На белом, усыпанном ракушками пляже были баобабы и лозы, а со скалистого лика острова, на которые заходящее солнце бросало желтые, розовые и пурпурные отблески, доносилось крутящееся эхо птичьих песен. Джорджи никак не могла понять этого чувства узнавания. Это был картинный австралийский пейзаж, но даже двадцать лет националистской пропаганды не могли объяснить этого ощущения. Он даже пах правильно, так же знакомо, как тыльная сторона ее руки, как место, где она спала каждую ночь.
Перед рассветом начались неприятности. К восьми утра их выбросило на берег.
Два дня они пытались выбраться на моторе, а потом оттолкнуться от глинистого берега, к которому они по глупости пришвартовались во время весеннего прилива. Они с Тайлером бранились и дрались, зная, что кругом никого нет на сотни миль и некому им помочь. Они кричали друг другу в лицо. И вот из глубокого брюха залива появился нежданный корабль. Рыболов-инструктор в алюминиевом ялике, с двумя обожженными солнцем клиентами и бьющейся на палубе барамунди. И имя, и лицо были незабываемы. Рыжий Хоппер. Это был драчливый, налитый кровью человек с фиглярским чувством юмора и задорно задранным бычком в зубах. Единственный человек на невообразимые расстояния вокруг, и их выбросило на берег всего в нескольких милях от его лагеря.
Он жаждал их спровадить; по правде сказать, не прошло и двенадцати часов, как он их выпроводил, но, когда они пошли к Тиморскому морю, Джорджи испытала в равной мере облегчение и сожаление. Она не могла выбросить образ этого монолитного острова из головы. Воспоминание об острове там, в молочном заливе, острове, окруженном дикой природой, которую невозможно было постигнуть, так велики были пространства и расстояния. Она пометила остров на карте и в своем блокноте. Она все время думала о нем. Эта мысль вызывала у нее теплое, неясное чувство.
Она все еще сидела на террасе, уставившись на мачтовые огни в лагуне, когда рядом с ней появился Джим с пивом. Она заметила, что в доме играла музыка – старый альбом Джо Коккера.
– Хорошая машинка, – сказал он.
– А я думала, ты и не заметил.
– Чуть об нее не споткнулся, – сказал он, улыбаясь. – На чем она ездит – на птичьем молоке?
– Хотелось бы мне, чтобы было так, – сказала она, не в состоянии подделаться под его тон.
Она смотрела на воду, пока музыка не стихла.
