– Во-во, массирывают, разглаживают, если у кого он твердый. – Монах замолчал, чтобы передохнуть, вытер рукавом вспотевший лоб. Первый раз в жизни держал он такую большую речь публично, первый раз говорил так вдохновенно, заинтересованно.
– А ты молодец, – не удержалась сухая Юрьевна. – Говорили, молчун, нелюдим, а гляди-ка взлетел куда – жаворонок!
– Да, да, спасибо, очень подробная информация, – сказал и Митя Соловей, ревниво воспринимавший такие похвалы. – У вас все?
– Как же все, когда про птиц ни словечка не говорил. Птицы тоже умные, не хуже других. Я в одной старой книжке читал про грачей, когда они гнезда строили. Одна молодая пара заленилась прутики на гнездо собирать и стала таскать из других гнезд, воровать. Соседние грачи увидали, бросили свои дела, собрались всей стаей, покричали, как у нас на собраниях, и потом заклевали тех грачей до смерти… Или вот как вороны зайца ловили. Собрались стаей и гнали его до тех пор, пока он не устал и не лег, а потом заклевали и поделили. Во-от. А про перелетных птиц вы и сами знаете: собираются всем колхозом грачи, скворцы, утки, журавли, гуси, выбирают вожаков, как мы председателей, и летят, а вожак на это время полный хозяин. Его слушаются почище председателя. Или вот такой случай был. Лошадь ест из торбы овес, и когда головой мотнет, овес просыпается на землю. Увидала такое дело ворона, подобрала овес, не наелась. Взлетела и на голову лошади села. Та замотала головой, овес просыпался, ворона подобрала его – и опять на голову. Как же без разума догадаться!
Монах вытер потное лицо рукавом, помолчал. – Ну что ж, пожалуй, достаточно, – сказал председатель. – Давайте подведем предварительные итоги. Или, может, есть у кого-то вопросы? Руку поднял Сеня Хромкин:
– Я про петуха хотел сказать. Я разок заступился за соседского петуха, которого забивал другой, и вот он запомнил, соседский-то, каждый раз встречал меня в полугодовой продолжительности периода и всегда приветственно кукарекал.
– Это не вопрос, а дополнение, – сказал Митя Соловей, – но все равно спасибо. Итак, к чему же мы пришли? Пока говорил товарищ Шишов, я тут резюмировал приводимые факты, и получилось вот что. Звери, животные, и птицы обладают памятью, привязанностью к человеку, благодарностью за добро, мстят за зло, они догадливы и рассудительны, они понимают отдельные слова человеческой речи и даже тон, каким сказаны эти слова, они плачут, смеются, ревнуют, порой коллективно охотятся, собираются в стаи при перелетах, то есть обладают чувством коллективизма и солидарности. Как говорил Дарвин, ничто человеческое не чуждо животному. Да вы садитесь, товарищ Шишов, садитесь. – Дождался, пока Монах сел на скамейку, и закончил: – Таким образом, в их действиях усматриваются зачатки разума, хотя по науке они таковым не обладают. Так, товарищ Шишов?
