Он протопал ко мне крошечными желтыми – в тон основному цвету крыльев – босыми ножками.
– Кровь, принцесса, – это прекрасно, но хороший перепих она не заменит. – Он облокотился на мою руку, как на забор, и уставился на меня черными глазенками. – Пусти меня нынче в свою постель, и я никому словечком не обмолвлюсь до прибытия ко двору.
Я отдернула руку; он едва не упал и взвился в воздух, сердито трепеща крыльями.
– Ты все еще пытаешься пролезть на трон, Шалфей? Я думала, мы с этим уже разобрались!
Он завис прямо у меня перед глазами, будто разозленный колибри, я слышала гудение его крыльев. Крылья настоящих бабочек так не жужжат.
– Да, у моей королевы было желание посадить меня своей куклой на неблагой трон, но да спасет меня Флора, принцесса, не это теперь меня заботит.
– А что же? – поинтересовался Дойл.
Шалфей сделал пируэт в воздухе и поднялся повыше, чтобы держать нас обоих в поле зрения.
– Постель. Я хочу опять возлежать с женщиной. Неужто в это так трудно поверить?
– Забудь, – сказал Дойл.
– Забудь, – сказала я.
А Китто заметил:
– Феям-крошкам секс нужен не больше, чем гоблинам, если взамен они могут добыть кровь и силу.
Шалфей выразительно глянул на гоблина, ставшего сидхе.
– Твой род нас поджаривает на вертелах и считает лакомством. Прости, если я не сочту твое мнение слишком весомым. – Сарказм он и не трудился скрыть.
Китто зашипел на него, и Шалфей зашипел в ответ.
– Хватит, – оборвал их Дойл. – Назови свою цену за то, чтобы сберечь наш секрет до завтрашнего вечера. Секса с принцессой не проси, этого ты не получишь.
Шалфей скрестил на груди руки и мастерски изобразил надувшегося ребенка. Впечатление еще усиливалось шоколадными усами на его физиономии, но я слишком часто видела этот маленький ротик перемазанным моей кровью, чтобы поддаться на уловку. Он разыгрывал ребенка, потому что только это ему и оставалось, но ребенком он не был. Он был опасным, коварным, язвительным и развратным – и нисколько не ребенком.
– Кровь бога тебя не устроит? – спросил Рис.
Шалфей совершил фантастический поворот в воздухе – вертолет какой-то, а не бабочка.
– Чью кровь ты предлагаешь – Мэви или же Холода?
– Свою собственную.
Шалфей мотнул головой.
– Ты – не бог.
– Моя сила снова со мной. Дойл сегодня назвал меня Кромм Круахом.
– Правда, Мрак? – повернулся к Дойлу Шалфей. Дойл кивнул.
– Даю тебе слово, что я вновь назвал Риса Кромм Круахом.
Шалфей завис перед Рисом, так что у того белые кудри заволновались от ветра. Шалфей подбирался ближе и ближе, почти вплотную. А потом стремительно нырнул вниз, лизнул лоб Риса и мгновенно отпрянул, не дав Рису себя схватить или шлепнуть. Впрочем, Рис и не пытался. Вот Гален попытался бы точно, но у Галена были те же причины ненавидеть фей-крошек, что у Риса – гоблинов, и ненависть была очень уж свежа.
