В эти дни приезжает из Москвы Борис Корнилов и с присущей ему восторженностью сообщает, что заходил к Бабелю и тот читал ему совершенно необыкновенный рассказ "Карл-Янкель", за которым охотятся все московские редакции, но автор еще не решил, какому журналу отдать предпочтение.
Меня бросило в жар. Не получим мы "Карл-Янкеля", это уж точно! Вот вам, любезный Петр Иванович, "чудное мгновенье"! Что же такое придумать, чтобы рассказ все-таки появился в нашей "Звезде"?
Тут приносят из типографии верстку очередного, кажется, седьмого номера. Сел за стол, перелистал верстку, и глаза мои задержались на цикле стихов то ли Александра Прокофьева, то ли Николая Брауна, теперь уж точно не помню. Автор свой, местный, ничего не произойдет, если перебросим стихи в следующий номер журнала. А вместо стихов заверстаем "Карл-Янкеля", благо копия рассказа лежит у меня в столе.
Побежал к техническому редактору, тот с линеечкой измерил, подсчитал.
- В самый раз на место стихов становится рассказик, ну тютелька в тютельку.
- И переверстки не будет?
- Я ж говорю вам, тютелька в тютельку...
- Тогда ставьте рассказ!
Дней через десять вышел седьмой номер "Звезды" с рассказом Бабеля "Карл-Янкель".
- Вот видишь, - встретил меня Петр Иванович Чагин чуть ли не с восторгом. - Я ведь тебе говорил, что все образуется!
Тут волей-неволей пришлось мне во всем признаться.
- Как?! Без ведома автора? - вскинул на меня большие выпуклые глаза Петр Иванович и стал торопливо раскуривать свою пенковую трубку, с которой почти не расставался. - Ну, Семушка, жди скандала...
Но скандала, к нашей общей радости, не произошло...
...Очень хочется курить, а папиросы лежат в кармане пиджака, который висит на спинке стула, и, только я протягиваю к нему руку, Пальма перехватывает ее и, тыча мордой мне в грудь, велит не двигаться.
Придется потерпеть, уже недалеко до рассвета.
2
Не помню, по какой причине, но в назначенный день нам не удалось отправиться с Митраковым на заставу Хволынка, где служил и погиб командир отделения Валентин Котельников.
Кто-то сказал, что в разгоне тачанка и, как только она вернется, сразу же и поедем.
"Зачем нам тачанка? - недоумевал я. - Откуда она взялась в этих таежных краях? Насколько мне известно из книг, в годы гражданской войны в Приморье не было у партизан тачанок, да и разогнаться на них негде в уссурийских дебрях, где сплошь сопки, пади и горные реки - они весной и осенью до того разливаются, что ни проехать, ни пройти".
