Я хлопнула крышкой чемодана, подбежала к нему и повисла у него на шее.
- Спасибо тебе, Тыгринка.
И вот мы живем в Вербной уже седьмой год. Я тоже, как и Аркадий Маркович (с его, понятно, помощью), заочно окончила пединститут и преподаю зоологию.
Воздух долины оказался для мужа более благодатным, чем в тундре, но время от времени астма все же дает о себе знать. Приступы бывают у него хоть и недолгие, но очень тяжелые, а прошлой весной врачи почти уже не надеялись на его выздоровление, так что и в Вербной нам оставаться нельзя...
В это время на берегу застрекотал моторчик.
- Приехали, - обрадовалась Тыгрина Чандаровна, подбегая к окну.
4
Последнее письмо я получил от Любана с Турнина и, честно говоря, порадовался за Аркадия Марковича. Мне приходилось бывать на берегах этой красивой реки в предгорьях Сихотэ-Алиня, где воздух чист и прозрачен и высоченные скалистые сопки защищают долину от морских ветров: лето там лето, зима - зима!
И вот я еду туда.
В жаркий августовский полдень переправился на моторной лодке через Амур, но оказалось, что паром с пассажирским составом прибудет на станцию Пивань только к вечеру.
Чтобы не томиться зноем, решил побродить по тайге. Горная тропинка привела меня к небольшой протоке, где на песчаной косе сушились на кольях рыбацкие сети. Тут же у причальных колышков стояли три долбленые лодки. Вокруг ни души. Постоял, подумал, потом отвязал лодку и спустился вниз по течению. Вскоре увидал на пригорке в зарослях краснотала одинокую избушку с плоской земляной крышей и деревянной трубой. Может, встречу там кого-нибудь из рыбаков, и, пока есть время, посидим, покурим, поговорим.
Люблю дорожные беседы. Сколько раз, бывало, вот так случайно встретишь человека и столько интересного узнаешь, что не хватает блокнота все записать.
За сорок лет моих путешествий по Дальнему Востоку скопилось у меня не меньше сотни путевых блокнотов - с самого первого, самодельного, который сшил суровой ниткой из обрезков газетной бумаги (летом тридцать третьего, помнится, настоящей фабричной записной книжки негде было достать), и до теперешнего, сувенирного, в кожаном переплете с тиснением, купленного в воздушном лайнере ИЛ-62 и тоже от корки до корки уже исписанного.
Сто блокнотов, и в каждом людские судьбы, а во всех вместе - и моя собственная, как она сложилась у меня, со всеми радостями и печалями, счастливыми встречами и горькими потерями, и, случись чудо - начни я свою жизнь заново, не искал бы судьбы полегче. Может быть, только почаще оглядывался бы в пути, обошел бы кое-где стороной, но что поделаешь, если спешил побольше увидеть, узнать, впитать в себя, - ведь вокруг всего так много.
