– Я стеснялся, – застенчиво сказал двухметровый гигант и заворчал, когда острый женский локоть незаметно толкнул его в ребра. – Грубиянка, – прошептал герцог.
– Грубиян! – воскликнула она, мастерски изображая дрожь в голосе. – Как я ошиблась в его характере! В шестнадцать я была глупа, но сейчас я взрослая...
– И красавица, – прошептал он ей на ухо.
– И не могу выйти замуж за человека, который не отважился встретиться с тобой, дядя, или с дедушкой.
– Особенно с дедушкой! – театрально простонал герцог. – Боже, какой я отвратительный трус!
– Да, – сурово согласилась она. – Теперь слишком поздно, когда дедушка лежит...
– Упокой, Господи, его душу, – благочестиво провозгласил негодник.
– Бедный дедушка лежит больной! – поправила его Пруденс. – И сейчас не в состоянии вести подобные разговоры. – Она решительно посмотрела на дядю Освальда. – Во всяком случае, теперь пелена спала с моих глаз, и я отчетливо вижу недостатки характера его светлости...
– Думаю, на этот раз вам лучше закрыть глаза на недостатки, – тихо пробормотал неугомонный герцог. – Не говорите, что вы их не заметили. Вы меня обидели, так обидели!
Пруденс, давясь смехом, сжала губы, потом продолжила:
– Я не могу выйти замуж за такого труса.
– Я вовсе не трус. А очень жизнерадостный...
– ...который, – она взглянула на него, пытаясь утихомирить, – продемонстрировал столь легкомысленное отношение к жизненно важному делу.
– Вы про дядю Освальда? – пробормотал Гидеон. – Он пугающе серьезен. На мой взгляд, он мог бы быть повеселее.
Пруденс снова охватил приступ смеха.
– Дядя Освальд, – быстро проговорила она, – поразмыслив, я пришла к выводу, что этот человек мне совершенно не подходит, не говоря уже о том, что он... – Она отчаянно старалась придумать финал, подходящую причину, чтобы расторгнуть помолвку.
– Одевается как распутник? Небритый нахал? – тихо подсказал ей герцог.
Она не обращала на него внимания.
– Пьет по утрам бренди? – продолжал Гидеон.
Пруденс ухватилась за эту мысль.
– Я не смогу жить с человеком, который пьет бренди в столь ранний час.
Дядя Освальд, нахмурившись, обдумывал ее слова.
– Очень хорошо. Я разделяю твою точку зрения.
Сэр Освальд посмотрел на герцога, который немедленно принял сокрушенный вид. Он смотрел так жалостно, что Пруденс вновь захотелось рассмеяться. Негодник подмигнул ей.
– Не смейте подмигивать моей внучатой племяннице, прохвост вы этакий! – завопил дядя Освальд. – Она не какая-нибудь распущенная девица, чтобы ей подмигивали такие, как вы... – Сэр Освальд внезапно вспомнил, что этот небритый, небрежно одетый нахал – герцог, и добавил: – Не важно, герцог вы или нет.
