– Он обладает Взглядом, – заключила Флейм. – Он понял, что моя рука, которая выглядит целой и здоровой, – иллюзия. И все-таки он не заметил волшебного огненного шара, который я только что кинула в него. Он не пригнулся.
– Я-то и видела, и пригнулась, – сказала, хмурясь, Блейз. – Я почувствовала твою магию, и этого оказалось достаточно, чтобы я машинально отшатнулась. А он не видел и не почувствовал ничего: он даже не моргнул. – Она с интересом посмотрела на меня.
– Что за шар? – озадаченно спросил я.
Флейм недоверчиво покачала головой.
– Ничего не видел, говоришь? Ни иллюзии, ни созданного силв-магией светящегося шара? Что же он за человек?
– Рационально мыслящее существо, – проворчал я.
– Не может же он притворяться? – спросила Флейм, сомнения которой явно не рассеялись.
Я заскрипел зубами.
– Знаете что? Меня очень раздражает, когда обо мне говорят так, словно меня тут нет. И мне начинает казаться, что у вас обеих сильный приступ морской лихорадки. Я не верю в магию, потому что ее не существует. Вы обе уже вышли из возраста, когда позволительно верить в заклинания, приметы и легенды. Вы еще скажите мне, что Дастелы ушли под воду по злой воле дун-мага, как рассказывают сказители на побережье.
Птичка, сидевшая на плече Флейм, взлетела и кинулась прямо мне в лицо, отчаянно чирикая.
– Руарт! – окликнула ее Флейм. Птичка вернулась на прежнее место, но могу поклясться: смотрела она на меня очень сердито.
Блейз улыбнулась.
– Поосторожнее, Гилфитер: смотри, куда ставишь ногу, а то как бы она не оказалась у тебя во рту. Руарт – житель Дастел. Он не любит, когда при нем высказываются сомнения в существовании дун-магии. Более того: мы все считаем, что тот самый злой колдун, которого мы выслеживаем, виноват в гибели Дастел.
– Блейз! – воскликнула Флейм. – Ты не должна рассказывать ему о птицах-дастелцах!
Блейз ухмыльнулась.
– Да какая разница? Он же не верит ни единому слову.
Я почувствовал, что с меня хватит. Они насмехались надо мной, а я такого не заслуживал. Я поднялся на ноги.
– Пора двигаться дальше.
Флейм застонала.
– Час еще не прошел… – пожаловалась она.
– Может быть, и нет, – ответил я с улыбкой, которая мне самому напомнила голодного травяного льва. – Я просто не могу больше слушать вашу бессмысленную болтовню.
Впечатление от моего заявления оказалось несколько испорчено тем, что я забыл о расстегнутых подпругах. Когда я стал садиться на Скандора, седло соскользнуло, и я растянулся на земле.
