Генерал Корнилов | страница 157



Нетерпеливо посматривая на часы, компания ожидала своих посланцев – Гучкова и Шульгина. Они умчались вчера в Псков экстренным поездом, там заполучили на руки манифест об отречении царя и теперь, по расчетам, уже должны прибыть обратно. Никаких задержек в пути не предвиделось… Минуты утекали невыносимо медленно. Керенский нервничал больше остальных. Он несколько раз ударился лбом о стекло.

С Троицкого моста спустилась щегольская пролетка, свернула направо, на Миллионную. От копыт рысака и от колес летела грязь со снегом. Экипаж остановился возле пустынного подъезда путятинского дворца. Один за другим слезли двое и, поглядывая наверх, на окна, стали торопливо подниматься по ступеням.

– Приехали! – объявил Керенский, оборачивая к ожидающим вертикальное лицо с торчащими ушами и ежиком на голове. Английские бриджи, схваченные крагами, пузырились на коленях.

Среди ожидающих возникло нетерпеливое движение. Сидеть остался один князь Львов. Похоже, он расслабленно дремал и ничего не услышал.

В теплую душистую комнату вошли Гучков и Шульгин, вытирая платками мокрые лица. Помятый вид обоих свидетельствовал о ночи без сна. Они явились прямо с поезда. – Ну, наконец-то! – вырвалось у Керенского. Он вплотную подошел к приехавшим: – Рассказывайте, господа, рассказы вайте!

Шульгин обошел его и вдруг остановился: из громадной двери, раскрывшейся бесшумно, появился великий князь Михаил, сопровождаемый своим секретарем. Он выжидающе уставился на подкрученные усы Шульгина. Гучков, смешавшись, принялся совать в карман несвежий носовой платок.

– Ваше высочество, – начал он, – мы уполномочены зая вить…

Князь Львов походил на спящего. Обе его руки безвольно свисали с подлокотников кресла. Милюков, багроволицый, с белоснежной шевелюрой, уставился на заговорившего Гучкова поверх тлеющей сигары. Накопившийся пепел грозил свалиться ему на колени.

Керенский и Некрасов нервно переглядывались. Внезапное появление великого князя смешало все планы. Разговаривать с ним полагалось вовсе не Гучкову.

Сбивчивая речь Гучкова сводилась к тому, что на плечи великого князя свалилась громадная ответственность за судьбу России и за исход войны…

– Позвольте! – вдруг раздался резкий голос Керенского. Он выбросил руку вперед и сделал два широких журавлиных шага.

Гучков растерянно умолк. Быстрый и приметливый, он начинал догадываться, что, оторванный от столичных событий, чего-то не успел узнать. За целую ночь могло многое произойти.