Материалов, содержащих существенную информацию, в нашем распоряжении оказалось немного. Неважно обстояли дела и с доказательственной базой. В отношении некоторых арестованных вопрос стоял ребром: либо освобождать их из-под стражи за недостаточностью улик, либо срочно добывать веские доказательства их виновности. Нам потребовалось немало усилий, прежде чем удалось выправить положение, сдвинуть дело с мёртвой точки. Более четырёх месяцев находилось дело в КГБ, шло по существу топтание на месте. За это время у коррумпированной бухарской номенклатуры прошёл первый испуг, она подготовилась к организованному отпору. И если в первые недели расследования на добывание доказательств требовались бы дни, то в изменившейся ситуации – уже месяцы. И всё же тяжело, со скрипом, но работа пошла, и вскоре проблемы с доказательствами виновности обвиняемых уже не было. А когда в конце 1983 г. нам удалось добиться освобождения Каримова с поста первого секретаря обкома партии, то сопротивление нашей работе заметно ослабло. Мафиози убедились, что мы обосновались в Бухарской области всерьёз и надолго, и уже каждый спасался в одиночку. Удалось найти взаимопонимание и со всеми арестованными. Начал рассказывать о своей преступной деятельности даже миллионер Кудратов. Дольше других упорствовал начальник УВД Дустов, который позднее так объяснил причину своего поведения. Незадолго до ареста он вручил 50 000 руб. министру Эргашеву, который обещал передать эти деньги Ю. Чурбанову и даже в случае ареста с его помощью обещал вызволить Дустова из тюрьмы. Тот всё надеялся, пока не убедился в тщетности своих ожиданий.
После нейтрализации республиканского КГБ мафия ни на минуту не выпускала из поля зрения нашу следственную группу. Используя свои связи в ЦК КПСС и других центральных ведомствах, Рашидов и его окружение предпринимали отчаянные усилия заполучить назад «бухарское дело», передать его местным правоохранительным органам. И, естественно, как могли, мешали нашей работе. В частности, осенью 1983 г , мы дважды намеревались этапировать Кудратова и Дустова в Москву, но о наших планах сразу же становилось известно в ЦК, начинался скандал. Руководство союзной Прокуратуры уступало нажиму, следовала команда: отставить. Что и было на руку тем, кто боялся упустить хоть какой-то контроль за отдельными звеньями дела. В этот же период под давлением рашидовского лобби заместитель Генерального прокурора СССР О. Сорока дал указание выделить из общего расследования и передать в республиканскую прокуратуру дело по обвинению Кудратова. Расчёт простой: не удалось отнять дело, так хотя бы расчленить его на части, помешать провести полное и объективное расследование. Мы категорически отказались выполнить указание начальства. Тем более, что ни одного законного основания для выделения кудратовского дела не было. Понимал это и Сорока. Трудно сказать, как бы стали развиваться события, если бы не изменилась ситуация. 30 октября скончался Рашидов, на смену ему пришёл И. Усманходжаев из ферганского клана. У него, в отличие от более дальновидного Рашидова, деятельность нашей группы в Бухаре пока серьёзного беспокойства не вызывала. К тому же крёстные отцы занялись дележом портфелей, что на время ослабило давление на следственную группу. Уловивший ситуацию Сорока не стал настаивать на выполнении своего незаконного распоряжения. Нам удалось отстоять целостность дела.
