Ни король, ни он сам этого не хотели. Подчинить гномов – да: навсегда сломить их могущество, забрать их сокровища и превратить их в рабов – пусть бы продолжали трудиться в своих шахтах, но теперь для вящей славы королевства Логр. Да, сто раз да! Но только не это! Покойный король не верил в легенды о четырех талисманах. Впрочем, в них никто не верил, кроме глупых эльфов. Но все же Красная Гора обрушилась – а ведь они ничего не сделали для этого… Словно боги отвернулись от гномов после их поражения, словно их народ не смог выжить без своего талисмана…
Когда были побеждены монстры, после Десятилетней войны, они вернулись в Пустынные Земли, свой бесплодный край по ту сторону болот. Было бы достаточно броситься за ними в погоню, преследовать Зверя-которого-нельзя-называть до самого сердца его мрачного королевства и забрать талисман монстров – копье Луга, чтобы их народ навеки исчез с лица земли и чтобы сила и жестокость гоблинов перешли к людям, как отныне – богатство гномов…
Горлуа прижался разгоряченным лбом к одному из огромных бутовых камней, из которых была сложена стена, но камень, весь день нагреваемый солнцем, был лишь чуть прохладным и не принес никакого облегчения.
Все, что происходило этой ночью, в праздник Лугнасадх, было так далеко от завоевательных планов Пеллегуна… Мир, который полностью принадлежит людям,– избавленный от гномов, монстров и эльфов…
Когда Горлуа отошел от окна, раздался унылый звон колокола; возвещавший заутреню,– двенадцать ударов. Боясь, как бы Игрейна не проснулась, Горлуа бросил взгляд на постель. Но нет, она по-прежнему спала, если только не притворялась. Он почувствовал, как в его теле медленно нарастает жаркая волна желания при виде обнаженной спины и длинных белокурых волос королевы, рассыпавшихся по подушке. В голубоватом свете луны ее кожа казалось почти такой же белой, как льняные простыни, на которых она спала. Такая нежная и прохладная… Его губы еще помни ли упругость ее груди, когда он самозабвенно впивался в нее… Один Бог свидетель, как она кричала, плакала и царапалась, прежде чем наконец покорилась, а возможно, даже и получила удовольствие… Или не получила. Какая разница…
Так или иначе, он слишком устал. Он чувствовал себя грязным, потным и вонючим, и ему не слишком хотелось затевать новую постельную схватку с Игрейной. Горлуа поморщился и полностью отдернул кожаную занавесь с окна, чтобы впустить побольше воздуха в затхлую атмосферу комнаты. Его веки отяжелели от усталости, но возбуждение последних дней было слишком сильным, чтобы он смог успокоиться. Стоило ему лишь слегка задремать, как перед ним начинали беспорядочно мелькать картины недавних событий, и он просыпался одним скачком, с бешено колотящимся сердцем. Искаженные ненавистью бородатые лица гномов, лучники, обрушивающие на них тучи стрел, убитый король Пеллегун и его собственные слезы рядом с телом старого друга… Красная Гора, погребающая под собой Болдуина и его народ… Склоненные головы и ускользающие взгляды придворных… Обнаженное тело Игрейны, такое юное, судорожно извивающееся под его тяжестью…
