Она замолчала, чтобы отпить уже остывший кофе, и продолжила:
– Первый раз это произошло, когда с его отцом приключился обширный удар после одной из таких стычек – и, кажется, очень нехорошей. Рис был весьма близок к смерти и стал просить... умолять, Чтобы вызвали Джарида – кстати, это подтвердили и доктора.
Она резко вздохнула, словно от возмущения:
– Джарид сказал докторам в частном разговоре, что не станет навещать отца, а потом заявил об этом во всеуслышание.
– Сам заявил? – переспросила Карла.
Она внезапно ощутила внутри себя страшную пустоту, и в душу вновь вонзились стрелы сомнения.
– Да, – в голосе Анны слышалась усталость. – Надо отдать ему должное, Джарид не искал огласки. Совсем напротив, он ее усердно избегал. Но, как это иногда бывает, один очень прыткий репортер из Финикса решил покараулить Джарида несколько ночей подряд в надежде добыть лакомый кусочек для вечерних новостей. На вторую ночь ему повезло. Он следовал за Джаридом, пока тот не приехал во Флагстафф к дому своей тогдашней любовницы.
Анна опустила глаза, заметив, как вздрогнула Карла при слове «любовница», но упрямо продолжила:
– Когда рано утром следующего дня Джарид, усталый и раздраженный, вышел от нее, его уже поджидала съемочная группа. Я видела сводку новостей вечером того дня и должна признать, что репортеры буквально затравили его. Но это не извиняет того, что он в конце концов сказал, когда репортер окончательно достал его расспросами о Рисе.
Карла должна была задать этот вопрос:
– Что же он сказал?
– Он сказал: «Пускай себе умирает и отправляется в ад, потому что именно туда ему и дорога».
Карла закрыла глаза, даже не пытаясь скрыть, что испытала чудовищный шок от этих слов.
Как Джарид мог так сказать о своем отце, пусть даже под горячую руку? Как можно желать смерти кому бы то ни было, не говоря уже о родной плоти и крови?
На долгие мгновения и она сама, и вся эта маленькая комната словно застыли в полном молчании.
Анна шумно вдохнула воздух, нарушив напряженную тишину:
– Это еще не все.
Помертвевшим взглядом Карла уставилась на рассказчицу.
– Продолжай, – велела она голосом столь безжизненным, как и ее взгляд. – Не думаю, что остальное может быть еще хуже.
Выражение лица Анны вполне могло бы подсказать Карле, насколько она ошиблась. Девушка поежилась и прикусила губу:
– Это касается... э-э, его женщин.
– Женщин? – переспросила Карла, резко выпрямившись, с тревогой в глазах. – Интересно, и сколько же их?
