– Дж-ж-ж-ж-ж-е-е-е-е-е-е-й-й-й-н-н-н-н!
– Тэ-э-э-э-э-с-с-с! – подхватил Киро
Откуда-то из коридора долетел примешанный к эху всхлип:
– Ха… арш.
Потом я бежал по проходу, вглядываясь в лица. Меньше – в мертвые. Больше – в живые.
Татуировка. Руны. На руках, вместе с ногами прикрученными к свисающей с потолка цепи. Блейд.
Пылающее лезвие топора пролетает через цепь. Блейд падает на пол, стонет. Жива. Значит, потом.
Я смотрю на следующее тело, прикованное руками к полу. Мошонка, бедра, заляпанные кровью. Между ягодиц – кровавый провал. Я, не глядя на лицо, чувствую, что кто-то из наших. Перерубаю браслеты. Взгляд в проход.
Кэп на колу. Лицо мрачное.
Дальше по проходу.
Дарк, растянутая по стене. Обрубаю цепи. Ловлю всхлипывающее тело.
Лайт.
Потом я вижу и на меня рушиться лавина желания. Меня больше нет. Я просто хочу. Эти стройные бедра и влагалище, обляпанное спермой. Эти покрытые синяками ягодицы. Этот изгиб спины.
Джейн.
Потом я понимаю, что ее одной не хватит, и я хочу всех, всех их, которые уже здесь, в моей власти.
Я хочу. Накачивать их возбудителем и высасывать их предсмертные оргазмы. Один за другим. Вечно.
Что– то отодвигает поток желания.
Чей– то взгляд.
Я смотрю в плачущие зеленые глаза. В глазах на поверхности океана боли – чистая-чистая любовь. Она касается меня. Поток прекращается. Исчезает.
Я перерубаю цепи на Джейн. Потом на Тэсс, ловлю ее и смотрю в глаза, впитывая боль.
Я плачу. Мне очень больно. За нее.
– Прости. – выдавливают мои губы.
– Да. – отвечает она еле слышно. Потом тихонько всхлипывает и ее взгляд начинает стекленеть.
Потом я понимаю, что она ушла, отпускаю пустое тело и исчезаю.
Полюбил.
Разрубленная цепь.
Предал.
разрубленная цепь.
Убил.
Разрубленная цепь.
Полюбил. Предал. Убил. Полюбил-предал-убил…
– Харш! – кричит Киро, тряся меня за плечи.
Я вижу его лицо. И лицо, заплаканное, постаревшее лицо Джейн рядом.
– Харш, вернись. – хрипит Джейн.
Я понимаю, что жив, и могу просто потерять сознание, раз уж ничего другого не остается.
Я закрываю глаза и ухожу.
Сам (длинный гудок)!!! Сообщение на автоответчике
Они были подо мной.
Мертвые, те. по чьим жизням я карабкался наверх. Те, кто стал одним целым со мной, когда я начал играть в самую интересную игру – с хаосом. Те, кто не сумел сыграть и выпал из времени и попался в вечность.
Их трупы лежали кучей, на вершине которой стоял я.
Я был пустотой, в которую засасывались, исчезая, их жизни.
Они были не согласны, но ничего не могли поделать.
