Широкий панорамный экран Дома бесед творил свое обыкновенное чудо. Он даровал людям феерический пейзаж открытого космоса, в котором Земля сияла нежным голубым светом. Ее диск, окаймленный белесой пеленой атмосферы, медленно отдалялся, открывая вокруг себя бесчисленные бриллианты звезд. Величественная, мистическая, завораживающая картина, от которой мурашки так и бегут по телу.
— Кто мог подумать, что мы это когда-нибудь увидим! — Строгов отвернулся от экрана. — За полет к звездам можно отдать полжизни.
— Николай, ты неисправимый романтик. — Лейтенант Самуэль Такер положил руку ему на плечо. — Но в одном ты прав: эта экскурсия укоротит жизнь многим из нас.
— Кто бы это говорил! — вмешался Грабовский. — Человек, который десяток лет назад решил красиво покончить с жизнью. Для этого он не нашел ничего лучшего, чем завербоваться в наемники.
Шутка пришлась по вкусу. Со всех сторон послышались аплодисменты и улюлюканье.
— Марк прав, — поддержал друга Строгов, — мы все здесь немного авантюристы, которые не прочь поиграть с судьбой. Профессор Торн обратился по адресу.
— Не подписывайтесь за всех, лейтенант. — Капитан Лафорт энергично поднялся из антиперегрузочного кресла. — Я не причисляю себя к числу искателей приключений, однако я тоже здесь.
— Интересно, господин капитан, а что заставило вас принять участие в экспедиции? Вы ведь, как говорится, с корабля на бал, и приняли решение в считанные минуты. — Грабовский нашел новую жертву для своих психологических исследований.
— Боюсь, я не поведаю ничего оригинального, кроме того, что впервые в жизни предпринял поступок, достойный самоуважения. У меня две дочери, жизнь которых сейчас зависит от меня больше, чем от кого бы то ни было.
Слова Лафорта прозвучали в резонанс бравурной болтовне молодых офицеров и заставили их прикусить язык. А старшина Готье, с уважением взглянув на капитана, протянул ему руку:
— Я рад служить вместе с вами, господин капитан. Наконец в нашей роте стало одним разумным человеком больше, а то мы с Дювалем уже устали вправлять мозги всей этой горячей пацанве.
— Слушаешь всех вас и чувствуешь себя полным дерьмом, — отозвался молчавший до этого Манзони. — Одни ищут приключения, другие спасают мир, а я, грешник, зарабатываю деньги.
— Риккардо, жадность тебя погубит! Деньги — это грех, — пошутил Марк.
Шутка не исправила пасмурного настроения сержанта. Он исподлобья глянул на Грабовского, но на этот раз удержался от комментариев по поводу благосостояния последнего.
