— Существует разница между количеством бетаманила в крови Марка и в образце, найденном на базе. Соответственно один грамм против одного целого двух десятых грамма на литр крови.
— Ну и что? — Инженер-лейтенант махнул рукой. — Погрешность измерений и только!
— Не думаю, — желая отстоять репутацию своей подруги, подписался Марк. — Если учитывать точность лурийского оборудования и скрупулезность Дэи, то можно с уверенностью сказать, что данные идеальны. Доктор настолько ревностно относится к своим обязанностям, что даже подсчитала мою потерю бетаманила.
— И сколько она составляет? — Николай лихорадочно что-то черкал на листке.
— Примерно двадцать пять тысячных грамма в сутки.
Несколько секунд Строгов еще продолжал измываться над златоперым паркером, а затем важно ознакомил офицеров с результатом своих расчетов.
— Если верить словам Марка, то семь дней назад, то есть первого августа, уровень бетаманила в его крови составлял один грамм на литр крови. Так?
— Да, так утверждает Дэя, а у меня нет оснований сомневаться в ее выводах.
— Прекрасно! Тогда, учитывая среднее значение суточной потери, ноль целых двадцать пять тысячных грамма, мы элементарно можем рассчитать, сколько дней назад, начиная с первого августа, в твоей крови бурлил один и два десятых этого замечательного вещества. Ведь именно в этот самый момент тебя, как я понимаю, и скопировали.
— Восемь дней, — прикинул Фельтон.
— Это получается двадцать четвертое июля, — радостно воскликнул Строгов. — День нашего первого собрания!
«Ну, наконец-то! Хоть какое-то движение вперед! — отлегло от души у майора. — Посмотрим, что это нам .щст».
— Ничего кровоточащего в этот день я припомнить не могу. Целый день в полку. Вечером вместе с Николаем поужинали в ресторане.
— Много пили? — поинтересовался Жерес.
— Как всегда, немного вина и шампанское за успех нашей миссии.
— О! — обрадовался Фельтон. — Источник алкоголя в крови мы установили! Валяй, рассказывай дальше!
— А что дальше? Вроде все.
Хорошо зная Грабовского, Жерес усомнился в тихом окончании рабочей недели. Но если лейтенант упрется, фактов, позволяющих расколоть его, майор не имел.
— Прости, Марк, — Строгов виновато посмотрел на друга, — хотя это и против нашей дружбы, но в сложившейся ситуации личные отношения должны уступить долгу. Я хочу тебе напомнить, что наш ужин в «Лезарде» был весьма непродолжительным. После второй бутылки ты смылся, сославшись на неотложные дела.
Заявление Николая подчеркнула длинная пауза, нарушить которую никто не рискнул. Высокие слова о долге и ответственности упоминались уже столько раз, что очередное их употребление выглядело бы жалко и избито. Наступила очередь для здравого смысла.
