Не дожидаясь остальных, пан Бутля в голос захохотал. Но поддержал его один лишь Лекса. Пан Войцек улыбнулся рассеянно. Пономарь тихонько поскуливал, дрожа всем телом. Ендрек, конечно, ощущал страх. Но словно не до конца осознавал грядущую опасность. Вроде бы и есть она, а кажется далекой и несерьезной...
— С-с-саблю бы мне! — стукнул кулаком по решетке Меченый.
— Конечно, сабля — дело хорошее, — мгновенно посуровел пан Бутля. — Где ж ее взять?
— Пожгут, порежут... Пожгут, порежут... — ныл Лодзейко. — Пожгут...
— Да заткнись ты! — не выдержал даже Ендрек, обычно терпимый к людским слабостям.
Пономарь прикрыл голову руками, будто бы ожидая удара, и замолчал.
— В-в-вырываться отсюда надо!
— Я бы рад, пан Войцек, но как? — Юржик схватился руками за стальные прутья, потряс. — Крепкие, сволочи! Не погнешь.
— М-может, вдвоем упремся?
— А может, не стоит? — сам не узнавая своего голоса, превратившегося вдруг в жалкое блеяние, проговорил Ендрек. Очевидно, сказалось годами въедающееся — хуже протравки для металла — убеждение, что нельзя из тюрьмы бежать. Себе же хуже сделаешь.
— Надо, студиозус, надо! — хмыкнул Бутля. — Ты как хочешь, а я на волю хочу. По мне, знаешь, все едино, что аранки, что пан Рчайка со своим чародеем.
— Это верно... того-этого... — Лекса поднялся, неспешно потянулся, хрустнул суставами. — Спросили... того-этого... кобылу как-то. Ты что больше любишь — воз или сани? А она... того-этого... подумала малость и отвечает: что одно дерьмо, что другое... того-этого...
Он подошел к решетке, примерился, пробормотал с сожалением:
— Эх, руку гады поранили... того-этого...
Взялся за прут левой рукой, поднатужился...
С противным скрипом, от которого, казалось, должны были сбежаться все сторожа и охранники, стальной прут начал сгибаться.
— С-с-силен, — с уважением проговорил пан Шпара.
Лекса не отвечал. Кряхтел, продолжая мало-помалу тянуть.
— Нет! Ну, не может человек таким сильным быть! — с восторгом воскликнул пан Юржик. — Он точно из горных великанов!
— Есть! — выдохнул силач.
Кованая железяка выскочила наконец-то из гнезда в полу, а после очередного рывка — и из потолка. Несколько расшатанных камней вывалилось с громким стуком, едва не припечатав Лексу по макушке.
— Л-лиха беда — начало! — Меченый втиснулся в образовавшийся проем. — Т-ты бы еще один в-в-вы...
Бах! Распахнулась дверь.
На пороге возник Автух-Тюха. Он ошарашенно моргал, явно не понимая, каким образом пан Войцек смог покинуть зарешеченную, запертую камеру.
