— Добрые люди, где тут у вас попить можно? — спросил Дук. — Жажда умучила.
— Садитесь, — предложил молодой. — И есть небось хотите?
— И есть тоже, — согласился Жиото.
В кувшине оказалось не вино, как он ожидал, а вода, в мисках — гречневая каша и остатки мясного пирога.
Пока они с вагантом ели, монахи молча разглядывали их. Начало темнеть. По двору сновали слуги. Звучали голоса. На вершине стены появилось несколько фигур — дозорные, решил Дук. В окнах господского дома горели свечи. Доносился звук шагов, кто-то что-то приказывал.
— Этот жирный, который внутрь прошел, — наконец произнес молодой монах. — Его не Вачем ли зовут?
— Он, да, — откликнулся Бреси. — Вы ж с ним эти, крестьянин говорил, как вас... монахи?
— Монахи, — согласился пожилой. — Вас как звать?
Выслушав ответ, он сказал:
— Я — Шарпа, а он — Одлик.
— Чудные имена какие, — сказал Бреси.
Монах не стал спорить.
— Может, и чудные. А ты почему поэтом прозываешься?
— Как так — поэтом? — удивился вагант.
— На севере, откуда я родом, бардами поэтов зовут. Не каких-то там певцов, менестрелей, то бишь бродяг, что по улицам песенки распевают, а ученых поэтов, владетелей истинного языка, которые с предсказателями знаются и Белую Даму или Ночную Кобылу могут так в стихах описать, что призовут их...
Бреси возразил:
— Так то на севере. А я — вагант. Слыхали про таких?
— Ага. Ну что, вагант, и ты, Дук. Рассказывайте. Откуда вы, как сюда попали да что по дороге приключилось.
— Так, может, погодить, пока господа соизволят нас позвать? — спросил Дук. — Они ж захотят взглянуть на нас. Придется еще им...
— Господа вас, может, и позовут, да мы-то снаружи останемся, — перебил Шарпа. — Ты, Дук, не спорь. Мы старшие в замковой охране, понял? И если нам что-то в вашем рассказе не понравится, если вы вдруг подозрительными покажетесь, так мы вас прям здесь, за этим столом, зарубим. И хозяева нам ничего не скажут.
— Да что ж вы так сурово к нам! — воскликнул Бреси, но Жиото, смекнув что к чему, уже начал, заискивающе улыбаясь, говорить.
Монахи слушали внимательно, не перебивая, лишь иногда задавали вопросы — про то, как выглядели шаман с ведьмой, как они ухали, да был ли на постоялом дворе кто-то еще. После Дука стал рассказывать вагант — и говорил бы долго, потому что речь его была куда цветистее и беспорядочнее, чем у Жиото, но, в конце концов, Одлик прервал его:
— Ладно. Хватит, малый. Про то, как ты Вачу всякие советы давал, уже в третий раз начинаешь.
