И тут Миральда наконец решилась задать вопрос, который мучил ее с того момента, как она обрела способность здраво мыслить.
— Что ты сделала с личинкой?
— Ничего. Я не ем маленьких дэйлор. Я принесла его сюда, и на следующий день он окуклился. Теперь под навесом лежит здоровенный серый кокон, оттуда доносятся скребущие звуки и тонкий писк. Думаю, скоро у нас вылупится молодой дэйлор. Странно только, что родители бросили его — родственники-дэйлор могут обмениваться мыслями, и мать всегда слышит своих детей. Да и отец тоже… Похоже на то, что малыш — сирота.
Миральда молча проглотила отвар, и ночница так же осторожно уложила ее голову обратно.
— Странные вы, люди, создания, — пробормотала Кларисс, — твои соплеменники разрушили все, что было твоим счастьем. Что тебя удерживает среди них?
— Не знаю.
Ночница только покачала головой.
— Это глупо. Пытаться быть тем, кем уже никогда не станешь.
И молча вышла, аккуратно притворив за собой плетеную дверь.
Миральда проводила ее взглядом. В чем-то нелюдь была права. Разве сможет она, ведьма, забыть о том, что люди сделали с ее сестрами, и о том, что сделала с теми людьми она? Быть может, теперь и в самом деле у нее осталась одна дорога? Стать сестрой печали?
Плетеные стены расплылись бесформенными пятнами, горячие капли медленно потекли, смазываясь, к вискам. Вытереть бы слезы, но нет сил. Совсем. Руки — словно набитые шерстью кули…
Когда ночница Кларисс обмолвилась о пороге, Миральда ничуть не удивилась. И для загадочных магов Закрытого города, и для обычных ведьм и охотников за нелюдью существует грань, отделяющая доступную мощь от запредельной, непосильной. В ту ночь, обезумев от горя, она шагнула далеко за пределы своих обычных возможностей — и вот расплата.
Чуть слышно скрипнула дверь; от мысли, что нелюдь застанет ее плачущей, кровь прилила к лицу. Но руки по-прежнему двумя кулями лежали вдоль тела. Изо всех сил сдерживая рыдания, Миральда отвернулась к стенке и вдруг ощутила прикосновение мягкой тряпицы к щекам.
— Успокойся, — твердо сказала Кларисс, — тебе тяжело, но это проходит… все проходит. Тебе надо поесть, чтобы силы возвращались быстрее.
— Вареного младенца? — просипела Миральда, безуспешно пытаясь улыбнуться. — Спасибо, но я не ем человечину.
— Всего лишь похлебку из болотных трав. И ржаную лепешку.
— А откуда у тебя ржаная лепешка?
Кларисс усмехнулась; черные глаза подозрительно блеснули.
— Не забывай, кто я. Если мне нужен хлеб — я всегда найду, где его взять. Хоть из дорожной сумки погибшего странника. Вижу, ты побледнела? Не беспокойся. Эту лепешку я честным образом украла. Просто украла, ни кого не убив.
