— Мой Император… Ваш отец — да будет спокойным его пребывание в садах Хаттара — не нарушал старых традиций. Мы надеемся, что вы пойдете по его стопам.
Голос мага был слащавым, лился, как медовый взвар.
— Я хочу, чтобы Закрытый город принимал участие в делах Империи, — жестко изрек Квентис, — почему вы отказываетесь? Не забывайте, что Закрытый город не устоит против Императорской армии.
— Но, мой повелитель… Дела Империи — вне магии, а нам, людям ученым, нет дела до того, что вне нашей науки. И потом, — голос внезапно обрел твердость закаленной стали, — Магистр будет опечален, узнав о том, что вы угрожали нам, смиренным ученым…
Квентис пожал плечами.
— Хорошо, маг. Но я желаю получить доказательства вашей лояльности. Мне не нравится, что в самом сердце Алларена сотни людей занимаются неизвестно чем, да еще и имеют наглость отказывать в присяге своему повелителю.
— Разумеется, мой Император. Магистр подозревал, что вы потребуете доказательств… И прислал вам в подарок… эту презренную нелюдь.
— На что она мне? — Квентис заглянул в черные глаза растрепанного существа и невольно поежился: взгляд нелюди буквально пылал ненавистью. Если могла бы, то загрызла.
— Магистр просил передать, что это дар Случая и что молодому Императору следует использовать его по назначению.
Скорее всего, в этот момент на лице Квентиса отразилось полное непонимание происходящего, потому что по тонким губам чародея скользнула хитрая улыбка.
— Вам следует допросить нелюдь, мой повелитель. И тогда кусочки мозаики соберутся воедино и покажутся вам весьма приятными…
Ворон остановился и негромко заржал. Это отвлекло Квентиса от размышлений; он огляделся и только тут заметил, что квартал Величия закончился, упершись в аспидно-черную зубчатую стену.
Закрытый город, где собрались маги Империи.
Квентис вздохнул и подумал, что надо было ехать в другую сторону, по кварталу Наследия — пусть и не столь красивому, но зато оканчивающемуся прелестным прудом.
Стена блестела, отражая лунный свет, и только сейчас Император заметил, что она словно вырублена из цельной каменной глыбы. Он задрал голову и посмотрел на устрашающего вида фигуру гарпии с распростертыми крыльями. На миг ему померещилось, что челюсти каменной твари шевелятся, пережевывая неведомую добычу; он зажмурился, а когда открыл глаза, гарпия снова была неподвижным, застывшим навеки камнем.
Вздохнув, Квентис предпочел считать возникшую иллюзию игрой лунного света или своего не в меру разыгравшегося воображения.
