…Квентис неслышно выскользнул из дворца через ход для прислуги. Геллер уже ждал в седле, держа под уздцы Императорского жеребца Ворона, огромного, норовистого и злого.
— Куда едем, мой повелитель?
Квентис неопределенно махнул рукой.
— По Алларену. А там видно будет.
И, потрепав Ворона по холке, Император легко вскочил на широкую конскую спину.
Они миновали узкую полоску Бокового парка, где мощные дубы в немой мольбе воздевали обнаженные руки к лику Хаттара, и выехали в квартал Величия, с самого основания Алларена обжитый сливками аристократии. Свет двух лун — Большого и Малого глаза Отца Неба — струился по стенам дворцов, сложенных из белого мрамора, глянцем прикасался к полированным за виткам барельефов, ложился влажными бликами на кружево оград. Здесь, как и в пределах Императорского дворца, Квентис чувствовал себя в полной безопасности: богатые кварталы Алларена патрулировались лучшими гвардейцами.
Ворон, прядая ушами, уверенно шагал вперед, громко цокая подковами по мостовой. Рядом, бок о бок, шел конь Геллера.
— Я собираюсь присоединить земли за Эйкарнасом к Империи, — негромко сказал Квентис. — Случай благоволит ко мне, и я не упущу такой возможности.
Геллер долго молчал, с преувеличенным вниманием рассматривая вычурную ограду. Затем с сомнением покачал головой:
— Мой Император, вам следует обсудить это с министрами — не со мной. Дэйлорон оказался крепким орешком в прошлом…
— Чушь. Все это было давно. Нелюдь, эти дэйлор, медленно вымирают. Если дать сражение на открытой местности… Их королю ничего не останется, как подписать капитуляцию.
Геллер натянул поводья и с нескрываемым удивлением посмотрел на Императора.
— Но, мой повелитель, они никогда не выйдут из своих чащоб! И никогда не примут бой… Они будут подстерегать наших воинов за каждым деревом, будут появляться из ниоткуда — и точно так же исчезать в туманах…
Квентис едва не рассмеялся. О, знал бы Геллер…
— Молчи. Я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю. Дэйлорон будет принадлежать Империи — вместе со всеми его рудниками!
— Воля Императора священна.
Снова воцарилось молчание. Бросив косой взгляд на Геллера, Квентис вдруг поймал себя на том, что совершенно не знает, о чем думает его тень. Это было плохо, очень плохо. Настоящий Император должен видеть насквозь своих подданных и уж конечно знать о том, что творится в их головах. И Квентис — в который раз — пожалел, что так и не смог уговорить магов служить Империи.
