— Ну вот, не знаешь, — немного посветлел лицом батюшка.
— А как же… — хотел я спросить.
— Господь разберет, кого куда, — пообещал он мне. — Зовут-то тебя как, раб Божий?
— Константин.
— А знаешь ли святого своего, Константина-императора?
— Знаю.
— Знамя какое ему во сне перед битвой Спаситель начертил, знаешь?
— Знаю. Крест.
— Вот им и воюй, пока войну не объявят. А сам не объявляй. Знаешь, что не в силе Бог, а в правде?
— Знаю, — квело сказал я.
— Ну так наклоняй голову, отрок Константин, если все знаешь. А чего не ведаешь, о том уж и не говори зря.
Старичок-иеромонах прочитал разрешительную молитву и на прощанье сказал:
— А в воинском искусстве упражняйся. Противостать мечу, когда другими взят будет, — благое дело.
Из церкви я вышел, едва не разревевшись от суровой ласки старого священника, оттого что душа прыгала и в небо лететь хотела.
После ужина до сумерек я бродил по монастырю, залезал на колокольню с молодым монашком. Оттуда краем видна была Москва. Зашел в часовню, постоял, послушал, как монах читает древние взывания к Богу царя Давида. Серегу уже положили в гроб, лицо у него было ясное и мирное, как живое. Потом возле самой стены, за гостиницей, я наткнулся на Кира С заправским видом он дымил сигаретой Здесь было светло от горящих окон. Белая стена возвышалась метра на два с половиной.
— Неделю оборону держать можно, — со знанием дела одобрил он стену и бросил окурок в траву. — Если без тяжелой артиллерии с той стороны.
— Ха! Неделю! — сказал я. — Эту стенку из «Мухи» на раз продырявить можно. Пошли покажу настоящую фортификацию. Между прочим, Минздрав предупреждает…
— Ну и хрен ему с редькой.
Я повел его на другую сторону монастыря. Там, где углом стояло общежитие братии, возле сада, сохранился участок древней кирпичной кладки, метров двенадцать длиной. Остаток прежней стены, которая окружала монастырь лет триста назад или больше, В то время и сам монастырь, наверное, был покрупнее, по населеннее. Толщиной кладка была чуть ли не метр. Такую из гранатомета с одного раза не возьмешь, в ней любой снаряд завязнет.
— Лет триста-четыреста назад и по году оборону держали, — сказал я.
Кир потрогал кирпичи, ковырнул раскрошившийся.
— Кто держал-то? — с сомнением спросил он.
— Да монахи же.
— Кто, эти?! — не поверил Кир и возмущенно фыркнул. — Они же мирные!
— Монахи мирные? — Я даже рассмеялся. — В жизни не слышал такой глупости.
— А какие же они, по-твоему, военные, что ли? — Он подозрительно уставился на меня, сбитый с толку. — Боевые типа монахи?
