— Рыба.
— Да ну, — пренебрежительно фыркнула Маринка. В ее представлении рыбный стол ассоциировался с отварным минтаем и копченой скумбрией, постной и жесткой. — Он что, круто верующий?
— Верующий? — я был слегка озадачен, потом сообразил, что сегодня постный день. — Может быть.
Другой вопрос, что я затруднялся определить принадлежность Стаценко к какой-либо из распространенных конфессий. Из головы не шло, с какой гордостью Остап Прохорович демонстрировал коллекцию «Ostara». Словно пароль сообщал. Да и заточка у него не фээсбэшная, сексота я уж сумел бы распознать.
В противоречивой личности Остапа Прохоровича было много странного. Даже закрадывалось подозрение относительно его ариохристианского вероисповедания. Он ведь приспособленец по натуре. Такому без разницы, в какой номенклатуре состоять: что в СС, что в КПСС.
— К тебе сосед заходил, — сообщила Марина.
— Какой сосед? — занятый своими мыслями, я не сразу врубился.
— Боря. Я сказала, что у тебя интимная встреча.
— Приватная, ду… э-э, дорогая моя!
Маринка, работавшая в период нашего раздельного проживания секретарем-референтом, умела подать информацию, искажая ее по своему усмотрению незначительной подменой интонаций.
— Ну а я как сказала? Разницы нет. Ты не волнуйся, милый, он не сильно расстроился.
— Еще что было? — пропустил я ее колкости мимо ушей.
— Мама звонила, — по исключительной невинности тона, не предвещающей ничего хорошего, я догадался, что мама была не моя. — Интересовалась, как у тебя дела. Я ей наболтала про раскопки, ты уж не обессудь, милый.
— Да чего мне сердиться, дорогая, — парировал я. — Мы с твоей мамой теперь друзья. Ей, наверное, понравилась наша последняя встреча.
— Она под впечатлением, — бесстрастно согласилась супруга, — и папа тоже. Я их, кстати, пригласила к нам. Надо же им у нас побывать. Это ведь нормально, когда родственники ходят друг к другу в гости, правда, милый?
— Что естественно, то не безобразно, — настроение у меня стремительно падало.
Маринка просияла:
— Они навестят нас на днях. Тебе понравится, честное слово!
— Не сомневаюсь, — ответил я. — И Славе тоже. А уж как обрадуется Боря — вообще нет слов!
Настала моя пора радоваться.
— А вот этого не надо, — насупилась жена. Она выключила телевизор. Большой экран погас, в комнате сразу стало темнее. — Давай обойдемся без общества друзей. Не порть людям праздник.
— Что русскому здорово, то немцу смерть, — сумничал я.
Дистанционный пульт брякнулся на диван. Марина встала и подошла ко мне.
