Должно быть, целая гамма сомнений отразилась у меня на лице, потому что Стаценко вдруг подался вперед и доверительно сообщил;
— Если справитесь, оплата целиком и полностью вас устроит. В этом вы не сомневайтесь, Илья Игоревич.
— А с кем, собственно, мне придется работать и, главное, на кого? — за хорошие деньги или нет, сотрудничать с Большим домом мне в любом случае претило.
— Работать придется с людьми. Не очень умными людьми. А на кого — сами рассудите, — хлопнул папик ладонью по пачке «Ostara».
Теперь я был почти уверен, что меня вербуют. Причем бездарно либо внаглую, то есть открыто, не пытаясь завуалировать заказчика фактически ничем.
— Нет, — улыбнулся я и покачал головой. — Боюсь, не получится.
— Да вы не бойтесь, — когда требовалось дожимать, Остап Прохорович мог быть наглее стаи колымских педерастов. — Не скрою, хлеб управленца поначалу кажется горек, но стоит попробовать, и он понравится. Потом никакой другой жизни не захочешь. Уж поверьте вы мне, дорогой Илья Игоревич!
— Нетушки, — куда более категорично отказался я. — Из меня плохой начальник.
Я бы скорее подмахнул собственной кровью дьявольский цирограф, нежели согласился взаимодействовать с органами.
— Но почему?
— Я не лидер, и командирских задатков у меня нет.
— Ну що ж вы так упираетесь, — мягко пожурил меня Остап Прохорович, сбившись на малоросский акцент. — Если бы знали вы, Илья Игоревич, какие замечательные перспективы открываются у вас на этой работе.
— Какие?
— Замечательные, — распространяться о подробностях новой работы, не добившись моего согласия, Стаценко не собирался. — Как в отношении денег, так и общественного положения.
С точки зрения банальной эрудиции даже для оперативной работы госбезопасности условия были слишком шикарные. Но если не госструктура, то что?
— Вы подумайте, Илья Игоревич, не спешите с ответом, — наконец отпустил меня с миром Остап Прохорович. И попросил напоследок: — Только о нашем разговоре пока никому, ладно? Поразмыслите над этим как следует. На самом деле вы достойны большего, чем вам кажется.
Вот и пойми, что на уме у этих «новых русских»!
Домой меня доставила все та же серебристая «ауди-100» с мигалкой.
Маринка скучала перед телевизором.
— Поразвлекался? — В ее голосе сквозила плохо скрываемая зависть.
— В некотором роде, — бледно улыбнулся я. Марина давила на «лентяйку», бесцельно переключая программы. Смотреть было нечего.
— Как живет папик?
— Хорошо живет, нам бы так.
— Что было на обед?
