Хвощ от такого доверия к нему со стороны князя приосанился еще больше и, выдержав небольшую, но достойную паузу, веско заметил:
— Мстится мне, будто туда опытного воя послать надобно. Чтоб и в летах был, и слава о былых победах имелась за плечами. Лучшей всего Батыру бы, да неможется старику. После него, стало быть, тысяцкого твово, Стояна. Он, конечно, хучь и поял[63] тебя в то лето, но…
— Он службу ратную исполнял. А о том, кто в то лето и на чьей стороне службу нес, ни ныне, ни впредь речи вести не будем, — бесцеремонно перебил своего боярина князь. — Вот одолеем всех ворогов, тогда и вспоминать примемся, лежа на перинах пуховых. А пока до такого еще ой как далеко. За совет же мудрый благодарствую. Теперь и сам вижу, что лучше него навряд ли кого найду. В Чернигове же, думаю, Коловрат справится, — и закончил комплиментом в адрес немолодого боярина, стоящего перед ним: — Тебе, Хвощ, тяжелее всего придется. Потому я именно тебя туда и посылаю, — верю, коль ты лишь малое возможешь — иной и вовсе ничего не сумеет.
Хвощ выпрямился горделиво:
— Благодарствую за веру. Не сумлевайся, княже,что токмо в моих силах — все сделаю.
Он склонился перед Константином в низком поклоне и степенно направился к выходу. Настал черед прочих послов. Их предполагалось проинструктировать всех скопом — иначе не успеть за день. На второй день намечался пир в княжеском тереме со всеми военачальниками и прочими видными мужами из числа спецназовцев Вячеслава, которые более других отличились при взятии Переяславля-Рязанского.
Увы, но получилось не очень весело. Были и шутки, и улыбки, и смех, но все какое-то натужное и неестественное. Не помогали и песни Стожара, которого Вячеслав самолично извлек из поруба в княжьем тереме Переяславля. Он, пожалуй, единственный изо всех был по-настоящему весел.
Едва дождавшись, когда наконец все станут разбредаться, Константин поинтересовался у Вячеслава:
— Ты к народу ратному поближе меня будешь. Должен знать — в чем дело.
— Оно и неудивительно, — пожал плечами бывший спецназовец. — Народу, как минимум, славу и почет подавай.
— Ну, Слава у них всегда впереди на лихом коне скачет, — съязвил Константин, довольный, что все хорошо закончилось.
— Балда ты, княже. Отечественную войну вспомни. Там намного хуже было, а все равно никто не вякал. Смекаешь?
— Нет, — недоуменно ответил Константин. — Ты к чему клонишь?
— К необходимости организации вещественного ясно и четко зримого всеми почета, — отчеканил Славка, — удостоившись коего, подавляющая часть не только о земле с людьми забудет, но и о гривнах не вспомнит.
