— Ворги-разведчики донесли, что в лесу нет никаких признаков засады.
Я многозначительно промолчал. И без слов было ясно: то, что в лесной чаще никого не обнаружили, еще ничего не значит. Магия друидов способна обмануть кого угодно — даже таких прекрасных следопытов, как ворги. Полученная информация просто укрепила меня в мнении, что именно на нашем участке затевается не простая засада или неожиданная атака из-за угла, а по-настоящему крупная операция.
— Тебе лучше не распылять свои боевые порядки, — произнес я, по-прежнему продолжая пристально всматриваться в ярко блистающий на солнце артефакт. — Либо оставь их с моими людьми, либо возьми всех на охрану некромантов.
Он правильно истолковал эти слова, потому что был согласен с моим невысказанным мнением — в лесу может скрываться все, что угодно.
— Если противник ударит там, где должен, даже двести клинков ровным счетом ничего не решат.
— Как хочешь. — Я равнодушно пожал плечами.
Изображать из себя учтивого рыцаря перед предводителем гоблинов было не то что глупо, но, с моей точки зрения, все же не совсем логично. Стереотипы, прочно обосновавшиеся в сознании людей, недвусмысленно утверждали: раса гоблинов отвратительна, и то, что Мгхам являлся исключением из правила, ничего не меняло. На войне как на войне — каждый заботится о том, чтобы выжить.
Полсотни гоблинов — это, конечно, капля в море по сравнению с силой, которая могла обрушиться на нас, но, если они помогут спасти хотя бы одного из моих людей, это уже будет хоть что-то.
Разговор был окончен, и гоблин уже повернулся, чтобы уйти, но тут, поддавшись какому-то не вполне осознанному порыву, я произнес:
— Мы можем уже больше не встретиться...
Мгхам остановился и, полуобернувшись, спокойно, будто речь шла о само собой разумеющихся вещах, произнес:
— Скорее всего, так и будет.
— Ты можешь оказать мне одну небольшую услугу?
— Все, что в моих силах.
— Скажи... — Я на секунду замешкался, пытаясь правильно сформулировать вопрос, который вдруг показался очень и очень важным. — За что умирают гоблины?
Если он и удивился, то не подал вида, ответив прежним спокойным и ровным голосом, как будто заранее был готов именно к этому вопросу:
— За право оставаться самими собой. И — за то, чтобы никогда не стать людьми.
Я хотел было уточнить, что он имел в виду: «За то, чтобы никогда не стать такими, как люди» или буквально: «Никогда не стать людьми», но, немного подумав, не стал. В конце концов, это была не душеспасительная беседа, а всего лишь ответ на вопрос. Собеседник сказал все, что хотел, и дальнейшие вопросы выглядели бы в высшей степени неучтиво.
