– Разве можно править Великой Ордой, не веря в ее могущество! – гневно крикнул Ногай. – Если бы ханом был я!.. Я показал бы всему миру, что нужно Золотой Орде, чтобы она стояла вечно!
Берке вкрадчиво засмеялся. Глаза его вновь сделались пристальными и холодными, а лицо отвердело. Нет, не напрасно не доверял он последнее время Ногаю. «Если бы ханом был я…» Не слишком ли о многом мечтает нойон? Пусть сказано это в пылу спора, и все-таки… Он знал, так думает не один нойон. О власти мечтают все чингизиды…
Берке подозревал Ногая в тайных замыслах, но ни он, ни нойон не знали еще в это время, не могли даже предположить, что пройдут годы и борьба среди потомков Потрясателя вселенной за право стать ханом унесет множество жизней, зальет степи Дешт-и-Кипчак кровью и явится одной из многих причин, из-за которых навсегда рухнет шатер Золотой Орды, погребая под своими обломками всех тех, кто верил в ее непоколебимость и вечность.
– Ты сказал, Ногай, что если бы ханом был ты… – медленно и жестко уронил Берке. – И при мне она будет стоять. Нет такой силы, которая бы заставила меня свернуть с пути моего деда Чингиз-хана. Я пролью столько крови, сколько потребуется, чтобы имя монгола по-прежнему наводило ужас на покоренные народы.
В это день Берке и Ногай расстались недовольные друг другом.
Хан затаил на нойона злобу, а Ногай понял, что Берке из тех ханов, которые довольствуются тем, что никогда не решатся на дерзкий поступок. По мнению нойона, следовало искать среди чингизидов человека, достойного быть ханом Золотой Орды.
Свое назначение предводителем войска, выступающим против Кулагу, Ногай встретил с радостью. Пора было показать соседям, что Золотая Орда сильна по-прежнему и может постоять за земли, которые принадлежат ей. Кроме того, у него подспудно зрела мысль – собрать вокруг себя чингизидов, на которых было бы можно опереться, если бы пришлось вступить в борьбу с Берке. Сам Ногай претендовать на ханство не мог. Но почему не сделать ханом того, кто станет во всем слушаться тебя и постоянно обращаться за советом? Особенно большие надежды он возлагал на Тудай-Менгу и Тули Бука – на внука и правнука Бату-хана. Горячий, порой безалаберный, Тудай-Менгу обожал Ногая и поэтому легко поддался ему. Во всем повиновался нойону и выдержанный, более умный Тули Бука…
* * *
В тот день, когда решилась участь беглецов, ильхан Кулагу заболел. Как обычно, когда с ним случался приступ, помутился разум и он лежал в своем шатер. Кроме лекарей и нукеров, обрегающих жизнь ильхана, никто не смел войти или даже приблизиться к нему.
