Эфэсбэшники поставили мебель обратно на свои места, после чего сообща усадили своего обеспамятствовавшего и закованного в браслеты старшего коллегу в одно из кресел.
Обыскали, выложив изъятые предметы на журнальный столик. Лещенко выковырял из пачки сигарету, закурил, после чего с подозрением посмотрел вначале на безвольно опустившего голову коллегу, затем на своего подручного.
— Ты, часом, Мирон, не задушил его с концами?
— Все путем, командир. Вон, у него веки подрагивают...
— Не знаю, что у него там «подрагивает», но давай-ка приведи его в чувство!
Миронов пнул свою жертву носком по лодыжке, потом — ради верности — дал еще легкую зуботычину.
— Открывай глаза, сука! Не фига тут прикидываться дохлым бараном!
Полковник что-то прохрипел, заворочался в кресле, затем и вправду открыл глаза.
Дождавшись, пока выражение его глаз станет более или менее осмысленным, Лещенко кивнул на изъятые предметы: на журнальном столике лежал такой же, как у него, «ПСМ» в компактной поясной кобуре и портативный цифровой диктофон, который Алексеич держал в специальном чехольчике на поясе, надеясь, очевидно, что под объемистой клетчатой кофтой это вот хозяйство будет не так заметно глазу.
— А ты, Иван, оказывается, тоже явился на «стрелку» при стволе! А я тебя всегда числил за интеллигентного человека.
У Алексеича что-то забулькало в горле, так, словно он глотал воду из баллона с минералкой после жуткого бодуна. Потом он все же собрался с силами и довольно внятно, хотя и хриплым голосом, произнес:
— Ты же сам говорил, что жизнь сейчас пошла непростая...
— Ладно, насчет ствола нет вопросов, — милостиво кивнув, сказал Лещенко. — А зачем ты писал наш базар на диктофон?
— Бес попутал.
— И давно ты так делаешь?
— Нет, в первый раз захватил с собой технику.
Лещенко задумчиво поскреб подбородок.
— Ты знаешь, а я тебе верю! В этом вот конкретном вопросе верю. Но даже если и писал с какого-то момента, то хрена ли толку от таких записей? Если они даже и есть где-то, то спрятаны очень и очень тщательно, так что их и до второго пришествия не обнаружат. Я ж тебя знаю, Иван, как облупленного.
— Я побывал у него на квартире, — сказал Миронов, доставая из кармана пачку документов. — В прихожей стоит полностью упакованная дорожная сумка, типа «тревожный чемоданчик». И еще вот эти документы нашел, пришлось вскрыть ящик стола.
— Ай-яй-яй. — Лещенко сокрушенно покачал головой, вертя в руках «трофейный» загранпаспорт. — Вы ведь, Иван Алексеевич, любили иногда говаривать о себе, что вы — настоящий профи? Что нынешние спецы... Наверное, вы имеете в виду таких, как я, в сравнении с чекистами, подготовленными в имперскую эпоху, просто дети, жалкие недоумки.
