— Который неожиданно для кое-кого почти в полном составе оказался за рубежом?
— Речь идет о пяти, максимум шести личностях, — уточнил Иван Алексеевич. — Прокурорские изъяли наш сервер, всю нашу базу данных загребли, ни одного клочка бумаги на развод не оставили! Вот. Еще что? Такая вот неожиданная тема: Губанов поинтересовался, не было ли команды прослушивать федеральных чиновников? Он даже назвал одну фамилию — Серебрянский. Кстати, слышал, какую новость о нем запустили?
— Да, слышал.
— Смахивает на инсценировку?
— Да кто его знает, — уклончиво заметил Лещенко. — А вообще дела хреновые, Иван Алексеич, очень даже неважно все обстоит.
Он еще раз сверился с наручными часами: в аккурат в тот момент, когда секундная стрелка завершила свой последний оборот — они проговорили ровно час времени, — со стороны прихожей до их слуха донесся звук отпираемой снаружи двери.
— Что за ерунда?! — повернув голову на подозрительные звуки, доносящиеся в гостиную из прихожей, с невольной тревогой в голосе сказал экс-гэбист. — Тебе не кажется, Петр, что кто-то пытается вскрыть входную дверь? Или... ты что, дал кому-то ключи от «явки»?
Он медленно повернулся к Лещенко и увидел черный зрак пистолета, который смотрел ему прямо в переносицу.
— Сидеть! — процедил эфэсбэшник. — Руки на подлокотники! Учти, у меня был очень трудный день, так что не стоит испытывать мои нервы!
Иван Алексеевич посмотрел на него затравленным зверем, правая его рука незаметно — так ему, наверное, самому казалось — сползла с подлокотника... Но уже спустя мгновение человек, внезапно появившийся в гостиной, зашел к нему сзади и ловко — вперехлест — набросил ему на шею удавку.
Полковник, надо сказать, отчаянно пытался сопротивляться: толкнув ногой журнальный столик — в направлении коллеги, который, впрочем, к этому был готов, — он, пытаясь запустить пальцы под захлестнувшую горло удавку, одновременно отшатнулся всем телом назад. А когда эта затея не удалась, из последних сил, набычившись, опрокинул кресло вместе с самим собой набок, очутившись таким образом на полу...
Ну и что из того? Миронов все равно упорно делал свое дело: взгромоздившись на спину жертвы — полковник и сам не заметил, как тот оказался сверху, — еще чуток придушил ее для верности, а потом, когда «рыбина» перестала изо всех сил колотить хвостом, убрал удавку и пустил в ход наручники.
* * *
— Ну и здоров, кабанище, — отдуваясь после короткой, но яростной схватки, сказал Миронов. — Центнер веса, наверное, в нем будет?
