Юджиния со звоном защелкнула сумочку и широко улыбнулась. Но перед этим уголки ее рта на миг опустились унылой скобочкой – как всегда, когда что-то ее тревожило.
– Значит, ты все слышала. Почему же не отвечала?
– Я пыталась, но ничего не выходило.
– Только не волнуйся.
– Но, кроме этого, я ничего не помню. Ни аварии, ни... ничего.
Она сжала руку Алекса и взглянула на Сисси. Та театрально вздохнула и бросила на отца взгляд, лучше всяких слов говорящий: «Слушай, пошли отсюда, а?» Честно говоря, Ник ощущал то же самое.
Но Алекс не желал понимать красноречивых взглядов. Придвинувшись к жене, он заговорил:
– Послушай, милая, даже если ты чего-то не можешь вспомнить...
– Алекс, ты не понял, – прервала Марла, в первый раз назвав его по имени. – Дело не в том, что я «чего-то не могу вспомнить». Я не помню ничего! Нет, знаю, какой сейчас год и кто у нас президент, но вот я сама – моя жизнь, родители, день рождения, братья и сестры, если они и есть...
– Ты что, и нас не помнишь? – первой сообразила Сисси.
Марла не отвечала.
– Это пройдет, – резко ответил Алекс.
– Надеюсь.
Марла подняла на мужа растерянные, умоляющие глаза.
– Мне так жаль... и Пэм... господи, как все это ужасно!
– А Пэм ты помнишь?
– Нет, – прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. – Совсем... совсем ничего не помню. – Голос ее дрогнул и сломался.
– Скоро тебе станет лучше, – вступила Юджиния. Марла повернулась к свекрови.
– Можете пообещать?
– Нет, но...
– А если нет, то не надо мне пустых утешений! Я хочу отсюда выбраться. Хочу поговорить с родными Памелы. Хочу хоть что-нибудь вспомнить!
Сисси заморгала, шмыгнула носом и, смутившись, отвернулась.
Ник хотел бы думать, что Марла из каких-то неясных ему соображений разыгрывает спектакль. Ему не верилось, что она настолько изменилась. Та Марла, которую он знал, не стала бы переживать из-за смерти женщины, которую даже не может вспомнить. Та Марла не думала ни о ком, кроме себя. Однако пока все, что он видел и слышал, убеждало в ее искренности. Быть может, вместе с памятью она потеряла и эгоизм? Или, может быть, просто всех дурачит?
Алекс нежно сжал руку жены.
– Послушай, почему бы тебе не отдохнуть немного?
– Отдохну позже. Сейчас у меня слишком много вопросов. Расскажи о моей семье. Где мои родители? Есть у меня братья, сестры? Кто-нибудь?
– Милая моя! – вздохнул Алекс. – Мне придется столько тебе рассказать, но сейчас не время.
– Почему? – спросила она с удивительным спокойствием, словно собрав в кулак всю свою волю. – Все умерли?
