– Прости, если я тебя обидел, Вилли, – произнес Хейвуд более мягким тоном.
– Ничего страшного. Я понимаю, тебе сейчас не до меня.
– Ты умница, Вилли.
– Конечно. Поэтому со мной можно не стесняться.
Он положил ей руки на плечи.
– Вилли, пожалуйста, не надо. Не сердись.
– Почему ты не скажешь, в чем дело?
– Не могу. Но поверь, это очень серьезно. И касается многих людей. Хороших людей.
– А что, имеет значение, какие они? И как ты отличаешь хороших от плохих? Спрашиваешь мать?
– Оставь ее в покое. Она понятия не имеет, в чем дело.
– Я оставлю ее в покое, если она оставит в покое меня.
Вилли с вызовом посмотрела на него, готовая к ссоре, и увидела усталого, бледного человека, которому не хотелось ссориться.
– Джордж, давай начнем сначала, будто ты только что вошел?
– Давай.
– Привет, Джордж.
Он улыбнулся.
– Привет, Вилли.
– Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– Тоже хорошо.
Но когда он поцеловал ее, она отвернулась.
– Немногим лучше, чем в первый раз, правда? Ты ведь не обо мне думаешь, а о Куинне.
– Приходится.
– Недолго тебе осталось страдать.
– Что ты имеешь в виду?
– Он уезжает.
Руки Хейвуда упали с ее плеч, будто она их сбросила.
– Когда?
– Сегодня. Возможно, сейчас.
– Почему? Почему он уезжает?
– Потому что я отказалась встретиться с ним вечером. Так он сказал. В шутку, разумеется.
Она ждала, что Джордж станет разуверять ее: "Нет, Вилли, конечно, он не шутил. Ты такая красивая! Он уезжает, потому что сердце его разбито".
– Он пошутил, – повторила она.
Но Хейвуд не слышал ее. Он шел к двери, надевая на ходу шляпу.
– Джордж!
– Я позвоню тебе утром.
– Но мы ни о чем не успели поговорить!
– У меня сейчас нет времени, я должен показать клиенту дом в Гринакре.
Вилли знала, что домом в Гринакре занимается Эрл Перкинс, но промолчала. На пороге он обернулся.
– Вилли, прошу тебя, выполни одну просьбу.
– Пожалуйста, я ведь на тебя работаю.
– Позвони матери и скажи, чтобы она не ждала меня к ужину.
– Хорошо.
Это была серьезная просьба, и они оба это знали.
Вилли стоя слушала, как открылась и закрылась входная дверь, как заурчал мотор "понтиака", как взвизгнули шины сорвавшегося с места автомобиля. Опустив голову, она подошла к старому камину, черному внутри от полыхавшего там когда-то пламени, и протянула руки, словно надеялась, что в нем осталось немного тепла для нее.
Немного погодя она вышла на улицу, заперла дверь, доехала до почты и позвонила оттуда матери Джорджа.
– Миссис Хейвуд?
– Да.
– Это Вилли Кинг.
– Ах, это вы, миссис Кинг? Моего сына нет дома.
