Это было противно. И стыдно. Дрянной ознобливый пот по всему телу, колени словно бы обескостели — пришлось цепляться за стену, пережидать миг-другой, а потом догонять остальных, едва ли не руками переставляя дрожащие ноги…
К счастью, на него не обращали внимания. Стесненные нешаблонностью своих отношений Изверг и уполномоченный караван-командор сосредоточенно шарахались от уставного официоза к совершенно партикулярной фамильярности и обратно, долболомы были всецело поглощены Леночкой, Леночка — нежданным обилием ухажеров, а Виталий — ревностью и страхом перед высочайшей инспекцией.
* * *
В рубке оказалось празднично.
Мягкая желтизна беззаботного летнего предвечерья лилась из полускрытых обивкой стенных плафонов; аметистовыми, изумрудными, аквамариновыми огоньками мерцала-переливалась иллюминация мнемосхем на проснувшемся Главном Пульте; и Главный Экран тоже проснулся, сгинул, подменил себя черной бархатной пропастью, росным несметьем звезд, и там, в этой пропасти, среди чистого этого несметья горел сотканный из радужной паутины рельефографа стремительный абрис полуптицы-полустрелы — дрейфующего спейсрейдера…
Практиканты, едва войдя, так и позастывали, таращась на все это великолепие. Ответственный уполномоченный тоже явно опешил. Даже уполномоченские громилы отвлеклись от Лениного воротничка — кажется, оба служивых долболома, как и студенты, впервые видели активированный «человеческий» пульт.
— «Мотра» прощается со мной, Гарви, — тихонько сказал Изверов. — Какое бы решение ты ни привез, нам с линкором пора прощаться.
Караван-командор Клоздгейт промямлил нечто малоразборчивое и старательно закашлялся. Затем достал платок и тщательно промокнул губы. А затем повернулся к практикантам:
— Ну, кто же будет демонстрировать вашу работу? Наверное, вы? — доброжелательный взгляд высокого гостя уперся в Виталия. — Господин Белоножко, если не ошибаюсь? Староста и лучший студент?
— Лучший только на курсе, с вашего позволения, — уточнил объективный Виталий, щелкая каблуками.
— Именно это я и подразумевал, — слегка приподнял бровь Клоздгейт. — Ну, прошу за компьютер.
Виталий Белоножко опять щелкнул каблуками, сделал лихое «кру-гом» (настолько лихое, что едва не потерял равновесие)…
— Учитесь, студиозы! — подал вдруг голос Изверг. — Господин караван-командор с предельной ответственностью подходит ко всему, даже к мелкому попутному поручению. Обратите внимание: я вот, грешным делом, позабыл вас ему представить, а господин караван-командор знает всех в лицо, знает, кто староста, кто лучший на курсе… Ответственность, обстоятельность, предусмотрительность… отсутствие небрежения мелочами — вот что привело господина Клоздгейта к командорским шевронам. Пример, подражания достойный.
