Изверг тоже стучал зубами. По крайней мере, так показалось Чин-чину, который после всего произошедшего имел основание считать себя крупным изверговедом. Во всяком случае, из всех присутствующих именно у господина линкор-капитана имелись наивесомейшие основания для зубовного стука.
Экс-Клозет был слишком крупной фигурой и для проверки уровня училищных практикантов, и для обделывания каких-либо секретных околохакерских делишек — хоть по линии Интерпола, хоть по линии Интерлиги. Единственно, что казалось достойным внимания ООРовского уполномоченного на данной старт-финиш-диспетчерской, — это собственно старт-финиш-диспетчерская и заправляющая ею живая легенда Космотранса.
Легенда.
Живая, но по космическим меркам дряхлая.
И визит столь высокого начальства вполне мог означать обставленный с должным почетом пинок под зад. На заслуженный отдых. В лоно благодарного человечества, мечтающего воздать герою за его героические заслуги. Воздать санаторной скукой, приставаниями скаутов, падких на мемуарную жвачку, унылой каруселью речей, фуршетов и разрезаемых ленточек на торжественных сдачах в эксплуатацию чего попало (инвентарная опись: стол президиума — один, трибуна — одна, герой космоса парадно-декоративный — один). А в перспективе (весьма, кстати, недалекой в обоих смыслах) — апогей признательности сограждан и Родины: роскошное надгробие да пара-другая идиотски самодовольных бюстов в каких-нибудь залах славы, пантеонах и прочих кунсткамерах.
Пинок.
Окончательный и бесповоротный.
Несмотря даже на блестяще выдержанное испытание «Вервольфом», криминальная подоплека которого господину уполномоченному наверняка и в похмельных снах не видалась.
«Последний штрих, достойный итог выдающегося послужного списка…»
Подобно правде. Вполне и даже более чем.
То есть настолько правдоподобно все это выглядело, что Чин, разжалобившись, решил как-нибудь приободрить Изверга, поднять его изверговский дух. Например, рассказать, якобы к случаю, что в училищном студенческом взводе их после всяких отчислений да переводов осталось семеро, и ответственный воспитатель на построениях всегда ставит Леночку в середину — чтоб, значит, с любого фланга взводной шеренги было хорошо видно грудь четвертого человека.
Изверг дослушал, улыбнулся вяло и коротко, а потом проворчал безо всякой там командной бравости: «К почетной встрече в одну шеренгу…»
— А почему не в две? — осведомился расшалившийся Чинарев (помимо другого-прочего он воображал, что ночные события дают ему право на некоторые вольности). — Трех студентов лучше бы стро…
