Эдмунд неумолимо теснил Ламбера к краю ристалища. Сьер де Ламбер будет признан побежденным, если коснется ограды, и такой исход казался неизбежным. Эдмунд, вероятно, был сильнее, держал меч двумя руками и пылал такой яростью, что даже сыпавшиеся как град удары не замедляли его наступления. Он все жестче теснил соперника и наконец так весомо огрел его по плечу, что сьер де Ламбер споткнулся о камень и врезался в ограду.
Толпа заревела, когда де Ламбер, подняв руки, признал свое поражение.
И только сейчас Магдалена поняла, какое напряжение сковывало ее все это время. Она так сжимала пальцы, что кольца врезались в ладони, плечи ныли, словно она таскала тяжести. Она выдержала обычный церемониал, сопровождавший каждую схватку, и дождалась, пока Эдмунд, подняв забрало, приблизится к герцогской ложе, чтобы принять поздравления и похвалы его отваге. Но ответом на его почтительный поклон было ледяное молчание. С его щек мигом сбежал румянец. Глаза его загорелись бешенством при этом публичном унижении.
Гай де Жерве заметил опасность одновременно с Магдаленой. Молодой человек все еще был погружен в свой замкнутый мирок упоения битвой. Жажда крови по-прежнему бушевала в нем с такой силой, что он напрочь забыл, в чьем присутствии оказался.
— Господин… Господин…
Голос Магдалены прозвучал ясно и отчетливо, раскалывая мертвенную, исполненную злорадного предвкушения тишину. Эдмунд оторвал разъяренный взгляд от герцога и повернулся к жене. Магдалена встала и сорвала растущую в каменной вазе розу.
— Вы прославили мои цвета, господин. Улыбаясь, она перегнулась через перила и бросила ему цветок.
— Я требую взамен подарка!
Эдмунд бессознательным жестом поймал цветок и, мгновенно отрезвев, с ужасом сообразил, насколько был близок к несчастью.
— И что же, госпожа моя, вы пожелаете? — осведомился он, склонив голову.
— Как что, сэр? Разумеется, поцелуй, — парировала она.
Восторженный смех пронесся по ложам: зрители по достоинству оценили куртуазную игру, которая мигом стерла все неприятные впечатления от этой схватки.
Эдмунд поднялся к самой ложе.
— О, прекрасная леди, я с величайшей радостью приношу вам этот дар.
Он потянулся к жене и, когда она наклонилась, к удивлению публики, сжал ее талию, подхватил, опустил на землю и жадно припал к губам под аплодисменты собравшихся. Магдалена густо покраснела.
— Фи, милорд! — пожурила она. — Как же я теперь вернусь на свое место?
Гай де Жерве с улыбкой перегнулся через перила.
